Когда падает небо 1. - Алиса Чернышова
Лео не был уверен.
Наверное, он даже эгоистично не хотел знать; что-то в глубине души подсказывало, что “сын, который звонит раз в неделю” и “сын, который пропал без вести” — это всё же величины разные.
—..Я до последнего думала, что… Я думала, что, может быть… ты можешь быть жив. Где-то там… Знаешь, где-то там… И не приходишь, просто потому что злишься. Просто потому что не хочешь, но…
Ну да, мертвеца можно оплакать, но прелесть смерти в том, что она — окончательная, закрывающая все счета штука. Мёртвые мертвы, что тут добавить? И, как бы ни больно это было для живых, это состояние свершённо-завершённое. Приговор озвучен, подписан и приведён в исполнение.
В этом смысле неизвестность, наверное, хуже.
По крайней мере, в данном случае оно, похоже, действительно было так. Лео, наблюдавшего за сценой, потянуло цитировать одного из своих любимых поэтов, много чего писавшего о мёртвой натуре и бесконечности вселенной.
В общем и целом, Лео готов был размышлять о чём угодно, чтобы не слушать. Но не похоже, чтобы его судьба (и мёртвая эльфийка) собирались давать ему такую возможность. Если уж тебя поволокли в царство мёртвых, то будь готов следовать за проводником, не так ли?
Во вздохе Лео было, наверное, слишком много истерики. Даже по его собственным меркам.
“Успокойся, — посоветовала Лисса, — ты должен вмешаться. Меня не услышат, если я попытаюсь вмешаться. А вот ты… У тебя должно получиться.”
“И что я скажу им?”
“Ищи слова.”
Вот уж действительно.
— …я не хотел вам писать, — говорил между тем парень. — Злился. Хотел сначала стать героем, а потом… Чтобы вы увидели, чего я стою. Чтобы вы знали, что без этой всякой возни с артефактами я могу многого добиться. Чтобы вы знали, что я настоящий мужчина.
Господин Лайвр прикрыл глаза.
— Мне жаль, — сказал он тихо. — Прости меня, что я называл тебя… Что я говорил все те слова. Мне жаль, что я велел тебе убираться из дому и зарабатывать самому. Если бы не я, ты не связался бы с той компанией; если бы не я…
— Всё хорошо, пап, — вздохнул призрак. — Ты ни в чём не виноват, я клянусь тебе. А у меня, знаешь ли, было время всё обдумать и кое-что для себя решить… Ты правильно сделал, что сказал, что мне пора взрослеть. Ты правильно сделал, что перестал давать деньги. Если бы я мог дотянуться до себя из прошлого, я бы ему после той истории с украденной улиткой ещё и зубы выбил прямо в мозг, чтобы наверняка дошло… Но всё прожито, сделано, черта подведена. Одно скажу точно: ты ни в чём не виноват, я обещаю. Я сам поддался россказням о высокой оплате для магов и титулах для всех героев, сам решил покинуть вольные города. Просто… знаешь, наверное, каждый мальчишка, начитавшийся агиток на тему “умри или стань героем”, не очень задумывается о реальной перспективе этого “умри”. Хотя, возможно, это со мной только так было, кто знает… Я вот был уверен, что это моё призвание, в отличие от скучной артефакторики. Что смерть — это для других, но я-то точно выживу. Потому сначала я не писал, потому что ждал, когда же. А потом не писал, потому что оказалось, что всё совсем… не так, как я себе представлял. Потом я просто… не мог писать вам о таком.
Лео невольно передёрнуло от тона, которым было сказано это “не так”.
О да, он примерно представлял, что кроется за этим не таком. Сам на своей шкуре ощутил, насколько меняется ощущение некоторых вещей, если ты смотришь на них со стороны — и когда ты оказываешься непосредственно в них вовлечён.
— Ох, милый…
— Как ты…? Где? Мы могли бы пойти туда. Нам нужно поставить памятник и, не знаю…
— Искать там нечего, — отрезал он, — идти некуда.
— Хотя бы примерно. Милый, пожалуйста!
Он тяжело вздохнул.
— Один из городов-крепостей Шаккари, южная дорога. Я стоял в первом ряду, так что меня развеяло в пепел в первые же минуты… Вы не найдёте там ничего, правда. Только трава и дорога.
— Мы всё равно приедем туда…
— Пообещайте мне, что не поедете туда.
— Но…
— Да, я не вправе тут требовать обещаний, но всё же пообещайте мне, хорошо? Вам нечего ловить на тех дорогах, особенно сейчас, когда началось всё это… Безумие. Могилы не для мёртвых, а для живых, я обещаю вам это. Мне для покоя достаточно знать, что вы не сунетесь в неприятности, чтобы поклониться заросшей травой дороге у заброшенных остатков дурацкой крепости. Это не имеет смысла. Если вам правда важно попрощаться со мной, давайте прощаться сейчас. А потом… убирайтесь отсюда так быстро, как только возможно. Я чувствую, что нечто ужасное поднимается из долины. Оно несёт смерть. И просто поверьте: вам надо быть так далеко отсюда, как только возможно.
Что, ещё что-то поднимается из долины? Неужели в их весёлом кино о волшебной стране фей начинается новая, ещё более занимательная серия на тему лютого выживача?
С другой стороны, Лео такой поворот разговора был только на руку, потому что он, кажется, нашёл правильные слова.
— Эй, не хочу прерывать, — сказал он, — но если ты говоришь правду, парень, и хочешь, чтобы твои родители тут выжили, нам стоит помочь друг другу.
Взгляды всех присутствующих тотчас же обернулись к Лео. И вот совсем не сказать, чтобы были они добрыми.
— Ты кто такой? — резко спросил парень. — Хотя, я вижу… Драконоборец. И как же это ты выжил? И не надо ли мне поправить это упущение? Живым, знаешь ли, опасно разгуливать здесь…
Нет, ну правда?
Лайвры нахмурились.
— Драконоборец? Но…
Ну вот, отлично. Теперь неприятный секрет настоящего прошлого Лео стал известен, как минимум, присутствующим. И, какими бы адекватными в конечном итоге ни казались Лайвры, наивно было бы ждать понимающей и радостной реакции на него — это после всего-то, что случилось с Железной Долиной и с ними лично.
В таких обстоятельствах, если честно, никакой адекватности не хватит.
— А сам-то ты кто? — уточнил Лео не без раздражения. — Извини, конечно, но, судя по форме, мы
