Не смей меня целовать - Дарья Михайловна Сорокина
— Получилось? — спрашивает Аня, пытаясь подавить зевок, а на её милое личико сыпется зола с моих волос.
— Получилось, — сердце разрывает от нежности, но… Разочарование слишком сильно, когда её губы выдыхают.
— Тео…
Его имя для неё вдох и выдох, взмах крыльев мотылька, дрожание вибрисс шиншиллы, ну и всё в таком духе.
Аня убегает от меня, чтобы броситься в объятья того, кого любит на самом деле, а мне остаётся только сладкая горечь и удивлённые взгляды нашего маленького отряда.
— Ни слова, — шиплю им, стараясь выглядеть бесстрастно, только Реджи и Рэну не солгать, парочка обнимает меня с двух сторон и начинает ревёть. Ну, отлично. Чёртовы эмпаты.
Аня ошиблась, когда приняла интерес близняшки за симпатию. Реджи даже раньше меня поняла мои чувства, её тянуло ко мне желание помочь и поддержать. Смешные они с братом. Герои, как и все мы. Скромница Мари удивила, а Фиррай… Жуткий парень, вот это сила. Надо будет Освальду настучать о том, какие таланты учатся в его академии, пусть приглядывает за ними внимательнее.
Ещё с суккубом надо что-то решать. Столько дел, столько дел… Валить отсюда нужно, пока не припахали.
— Ну, всё-всё. Отпускайте. Отлегло уже.
— Не отлегло, — хнычет Рэн. — Тебе очень больно. Ты её лю…
Закрываю парню рот ладонью и на пределе вежливости шепчу:
— Не заткнёшься, вырву язык и заставлю съесть. Реджи, прочитай меня. Сделаю?
— Сделает, Рэн. Лучше молчи.
Слинял из Академии этим же вечером, не попрощавшись, чтобы никто не остановил и не полез в душу. Дождался, что близняшек разъединят и порадовался за них. Эта парочка настрадалась вдоволь и заслужила счастье. Мари порвала с Гидеоном, и уже через десять минут обнималась с парнем с факультета иллюзий. Не стал говорить ей, что рожа у этого красавца покрыта огромными прыщами на самом деле. Девочке надо наверстать студенчество, которое она провела за рабской влюблённостью в преподавателя. Разочарование — один из важных пунктиков. Сам профессор, как-то подозрительно намылился в архив, совершенно не расстроившись утрате своей половинки. Фиррай бросился отправлять письмо своей малышке. Уверен, парень боится, что и его связь за компанию обрубят. Я бы сам испугался такой дар терять. Ори и Чэнгер отъедались в столовой, закусывая стресс стейками. Идеальная пара даже без запечатления! Тотальный хеппи-энд для всех. Ну почти для всех.
А Тео и Аня… Ну их! С ними и так всё ясно. Счастливчики, аж бесит. Но я на самом деле рад за неё. Разве, не это называется истинной любовью?
Вместо вместо эпилога
Тео
Прошло почти две недели с тех пор, как я стал собой, и в Академии воцарился порядок. По правде говоря, обо всем произошедшем предпочитали молчать, тем более мало кто понял, что на самом деле приключилось. Суккуба перевезли в столицу. В нашем гуманном обществе всем даётся шанс. Только я понятия не имею, как её собираются перевоспитывать, но Освальд обещал держать нас в курсе.
Должность преподавателя физической подготовки оставили за мной, даже обязались надбавку к зарплате сделать, но я был готов остаться в академии и так. Даже уборщиком. Ане предстояло ещё несколько лет усердной учёбы на факультете ментальных магов. После разрыва нашей связи она полностью утратила способности к обороту, зато её силы как теневой волшебницы возросли, ведь она больше не делила их со мной и Алексом.
Алекс… Стараюсь, не думать о нём, но в голове всё равно копошатся неприятные мысли, которые время от времени принимают вид идиотского вопроса или обиды. Аня смеётся, называет это ревностью и одаривает меня загадочной улыбкой, значение которой я не понимаю. Я вообще ничего не понимаю, а особенно, как вести себя с ней. Рядом нет никого, кто подсказал бы что-то толковое, а советоваться со студентами, у которых я веду занятия не кажется профессиональным, хотя уверен, опыта у них побольше.
Нам не разрешили поселиться в одной комнате из-за устава академии. Мы не были супружеской парой или запечатлёнными, и мне едва ли удавалось обмолвиться с Аней парой фраз за завтраком или перед сном. Она сильно уставала из-за дополнительных заданий, а после практических пар я буквально нёс её до общежития.
Мне стало страшно. Отчего-то я начал бояться, что теряю её, что делаю что-то не так. Даже поцеловать не решаюсь. Всё жду какого-то подвоха или внезапного проклятья, которое окончательно добьёт нас или превратит Аню в очередную зверюгу.
— Тео, ты в порядке?
Замирает у самой двери в общежитие, тянет руку ко мне и тут же себя отдёргивает.
Хочу соврать. Сказать, что всё отлично, но слова быстрее моих трусливых мыслей.
— Нет. Не в порядке, Аня.
Поздно. Теперь я нытик в её глазах. Ей тяжело, а тут я со своей путанной любовью, которую сам до конца не могу осознать. Я просто чувствую безумное желание коснуться её, прижать к себе до боли и темноты в глазах…
Молчит. Ждёт, что я скажу, что именно не так, а я вместо этого задаю ей глупый вопрос.
— Почему, Аня? Дело ведь не в усталости. Ты сторонишься меня. Я что-то не то сделал? Я не такой как ты ждала? Разочарована?
О боги, я истеричка. Вырубите меня кто-нибудь срочно!
Улыбается. Что означает эта улыбка? Смеётся надо мной? Снисходительность выражает? Не могу прочитать. С ума схожу.
— Я не сторонюсь тебя. Я даю тебе время узнать меня лучше, Тео. Тебя-то я знаю хорошо. Каждую часть твоей души: Шорох, Мотылёк, Тень. Я люблю их по отдельности и люблю всего тебя. Мне хочется, чтобы ты не ошибся в выборе и полюбил меня не потому, что так надо или из-за чувства долга.
Что она несёт?!
— Ты совсем идиотка?
Ну вот опять вырвалось. Молодец, Тео, нужной дорогой идёшь!
— Что прости?
Глазками хлопает. Не ожидала, да? А я вот так могу… оказывается.
— Глупая ты. Решила, что не помню ничего? А я помню! Поляну помню, таверну, как ты сидела голой задницей на деревянном столе и плеснула в меня воском, а потом как мы чуть на спор не переспали.
Аня резко привстаёт на мысочки и зажимает мне ладошкой рот. Вот раньше ты не могла это сделать, а?
— Нам об этом знать не обязательно, — раздаётся из-за двери смеющийся голосок одногруппницы моей мышки. — И поцелуйтесь вы уже. Аня все мозги нам тобой проела. Видимо, не дождётся.
— Ну, спасибо тебе, Тибо, — цедит и метает в меня молнии взглядом, а сама покраснела. — Это я-то идиотка? Завтра все будут обсуждать мою
