Вместе. Синдром Керчепина - Awelina
— Душ. Там нет… — Выдохнул в ухо Иоданир, когда начала бороться с застежками на его форменной куртке. Отвел растрепанные волосы с моего лица, вновь впился властным поцелуем, обхватив подбородок.
Ослепшие, занятые только друг другом, мы, пошатываясь, дошли до санблока, быстро избавили друг друга от остатков одежды.
Хлынувшая вода, взорвавшая уснувший дар, жар твердого сильного тела, прижавшегося к моему, сладкая страсть наконец согрели до конца, будто вернули мне саму себя, подарили свободу и желание жить. Опору под ногами. Когда мир рушится, когда все обращается в пепел или гниль, хорошо, если есть, за что зацепиться. И я цеплялась. За плечи, шею Иоданира. Так же ненасытно ласкала и целовала, так же плавилась, как и он.
Ди-чип с металлическим звяканьем упал под ноги, кто из нас открепил его, не имело значения. Сейчас он только мешал, злил. Нир притиснул к стене, приподнял, обхватив мои бедра, немедленно обвившиеся вокруг его, вошел резким толчком одновременно с началом слияния, и мы оба полностью потерялись друг в друге.
Порабощены отражаемыми ощущениями, любовью, экстазом, полнотой, силой. Нашим вместе.
Он яростно вбивался в меня, словно наказывая, утверждая права, торжествуя и выплескивая горечь и страхи, прикусывая шею, с силой сжимая бедра, надавливая на «бабочку». И я позволяла быть этой грубости, наслаждалась. Нуждалась в агрессии и муке, чтобы очиститься. И сама причиняла боль: оттягивала волосы, впивалась ногтями в напряженные плечи, царапая до крови. Кричала.
Оргазм скрутил обоих тоже одновременно. Стократно усиленный слиянием, он заставил оглохнуть, ослепнуть, как будто на долгий миг остановил сердце.
Но и потом Иоданир не отпускал. Поставил на ноги, надежно удерживая, целовал, но уже неторопливо, с нежностью, ласкал, забирая дискомфорт, нежил в своей силе, потоке сознания, укутывал в них. Заверещала система контроля использования ресурса, заставив нас очнуться, вздрогнуть и оторваться друг от друга. Нир стукнул по панели, отключая воду, захватил новым поцелуем.
Он взял меня снова. И, пока овладевал, на этот раз с осторожностью, будто с размолотой страстью, заставляя выгибаться и стонать от сильного удовольствия, полностью обнажил свой разум, уничтожил последние барьеры, впустил меня до конца, позволил узнать все.
Душа в душе. Полное и абсолютное, совершенное слияние. Перерождение.
Я никогда не думала, что испытаю счастье. Оно считалось анахронизмом и даже вульгарностью, его давно заменили директивой и удовлетворением от ее исполнения. Но сейчас я была счастлива. Мы были…
…Завернутые в полотенца, мы лежали, обнявшись, на кровати. Молчали, успокоенные, исчерпанные, утомленные. Блаженная пустота… Ди-чип был на месте, но больше не мешал чувствовать Нира полностью, слышать, воспринимать его. Защита не работала, вскрытая окончательно, лишь препятствовала мысленному общению.
Я бездумно водила пальцами по груди парня, обрисовывая тату. Он поглаживал мое бедро, чуть задирая полотенце. Потом прижался к влажному виску долгим поцелуем, предложил:
— Если хочешь, я могу сделать так, что чувства потери больше не будет.
Я хотела, да. Нир мог помочь, дать облегчение, стереть часть прошлого, гнойным воспалением омрачавшее настоящее. Убрать Деймоса, смерть которого не в силах простить, и буду ли, неизвестно. Но…
— Нет, — положила ладонь туда, где размеренно билось его сердце. — Это было бы слабостью.
Он не был доволен, не считал это слабостью, но принял. Пока принял. Поцеловал в лоб.
Пискнул его сирс. Прочитав какое-то сообщение, Иоданир начал вставать.
— Ты куда? — ухватила его за руку.
— Нужно одеться. Они скоро придут за мной.
Дыхание перехватило, будто получила удар в солнечное сплетение. Неприятное, болезненное возвращение в реальность, в которой комиссия продолжает расследование, опрашивая, вытаскивая файлы из системы безопасности в поисках виновника…
Сбросив полотенце, Тэпп прошел в санблок, вернулся оттуда через минуту, полностью одетый, сел на корточки возле кровати, потянул на меня плед, сложенный в ногах.
— Чтобы не замерзла, здесь прохладно, — мягко улыбнулся, накрыв. Поймав ладонь, поцеловал ее середину, спросил напряженно:
— Ты останешься?
Точно знала, что он спрашивает не только о том, дождусь ли здесь его возвращения. Он хотел, чтобы я решила нашу с ним судьбу. Дала тот самый ответ. Определила, есть ли у нас будущее.
Есть ли оно? Как и предрекала мама, дорогу туда придется прогрызать сквозь камень, оставляя на обломках кровь и душу, свои и чужие. Стоит оно того?
— Да, — ответила, потянувшись к Иоданиру, убрала влажные волосы со лба, запечатлела на его губах мягкий, лелеющий поцелуй.
Он ярко улыбнулся.
* * *
Холл корпуса 1-А пустовал — студенты были на общей лекции. Слышала, что в последний учебный день перед триместром самоподготовки и вольного пребывания в «Пикса три» кера Дольская особенно блистала, к примеру, выносила на общий суд фразы студентов из переписок в чатах уны или устраивала инсценировки-импровизации на патриотические темы, с участием своих слушателей, разумеется. Однажды в аудитории даже гремел марш, задействованы были все присутствовавшие…
Иоданир задерживался в корпусе администрации, решая последние вопросы с документами. Покосилась на наши сумки с вещами, поставленные у банкеток, подошла ближе к заблокированным дверям. Скоро мы шагнем туда, наружу.
А пока обвела взглядом свое отражение в прозрачной секции, оценила непривычную гражданскую одежду (широкие брюки, ладно обтягивающие бедра, свитер-жакет с растительным принтом) и прическу. Я все же обрезала и укротила волосы, но прямые светлые пряди, сейчас собранные в хвост, до сих пор воспринимались как что-то чужеродное, не мое. Ниру, кстати, тоже не нравилось, но он не просил вернуть все обратно. Был уверен, что сделаю это и без его указаний.
Сквозь прозрачный пластигаз можно было увидеть серебристо-зеленый кар, поджидавший нас у ворот уны. На территории «Пикса три», как всегда, было пустынно, спокойно. Сегодня расщедрилось солнце, подбаривая искусственную зелень на газонах и неискусственную, покрытую бурой пылью после последнего дождя — деревьев. Через неделю наступит лето… Какое оно в Рийске? Я узнаю.
Последние два месяца учебы выдались тяжелыми, напряженными. Полными перемен.
Расследование ментального поединка, деятельности Иоданира как лидера прекратилось. В связи с недостаточностью доказательств и обоснованных сомнений в правильности обвинения. Кроме того, главный обвинитель… был мертв, а остальные умолкли. Как гласило официальное заключение, Элдор Густов злоупотреблял запрещенными веществами (их нашли при обыске в каморке), срывал резервы ментального дара на тренировках и практикумах и в состоянии измененного сознания выпал из окна, не осознавая этого, не контролируя свои действия. Несчастный случай…
Я так и не простила… Просто старалась
