Три седьмицы до костра - Ефимия Летова
— Я забираю тебя с собой.
— Уже выстроил мне темницу там? Прикупил новую цепь, понадежнее, потяжелее? — голос, отвыкший от говорения за последние пару седьмиц, неузнаваем. Мертвый, хриплый, чужой голос.
— Отпустить тебя я не имею права.
— Так убей.
Вилор смотрит на меня измученно, со звериной тоской. Неловко хватается рукой за дверной косяк.
Зря он пришел. Своими ногами я никуда не пойду, а унести меня у него сейчас не хватит сил. Впрочем, откуда мне, знать, может, Вилор пришел не один?
Словно отвечая на промелькнувшую мимолетную мысль, за спиной служителя, так и не закрывшего за собой дверь, я вижу еще один человеческий силуэт. И еще. И еще…
Глава 37
На мгновение я представляю себе безмолвных служителей в синих плащах с капюшонами, наброшенными на головы, хладнокровно повинующихся любым приказам нового Инквизитора. Сооружающих костер во дворе служительского домика. Обнаженную худую девушку с длинными волосами цвета жженой карамели, привязанную к деревянному шесту. Телара и Севера в вожделеющей толпе за забором.
Но никаких плащей на пришедших не оказалось. Точнее, некое подобие накидки было на первом вошедшем, отчего сперва он действительно показался мне служителем, и судорога невольного отвращения прошла по телу, разбивая блаженное равнодушие.
Но я ошиблась.
Потеснив Вилора, на пороге амбара стоял наш деревенский староста лас Стемер Чига. Невысокий, но крепкий лысоватый мужчина, на пару лет постарше моего отца, с суровым выражением на неизменно обветренном, смуглом лице.
И люди, стоящие за ним, к служителям отношения не имели. Все мужчины, все наши, деревенские, я хорошо знаю каждого: лас Гойб, лас Вентор, другие…
Отца среди них нет.
Несколько мгновений лас Стемер обозревает открывшуюся перед ним живописную картину: Вилор с мутным взглядом, я, грязная, потрепанная, как на сто раз штопанная-перештопанная потасканная детская игрушка, сидящая в соломе на цепи.
— Что здесь происходит, служитель Виталит? — глухо спрашивает староста. Остальные молчат. Никто не кидается ко мне с криком, с желанием немедленно освободить. На лице Стемера нет ни негодования, ни возмущения. Одна мрачная глухая сосредоточенность.
— Я, приказом короля возведённый в должность Старшего Служителя Светлого Неба, забираю с собой эту девушку, — почти равнодушно произносит Вилор, не делая ни шага, ни жеста. — Противодействие мне карается законом.
— Куда забираете и по какой причине? — тем же ровным без эмоциональным голосом отвечает лас Стемер. — Если ласса Вестая совершила какое-то преступление против властей, людей или Неба, ее семья имеет право знать об этом. Приказом короля.
— Вы не ее семья.
— Мы временно представляем ее семью. Лас Антария уполномочил меня решать вопросы, связанные с его дочерью
На мгновение мне кажется, что Вилор вот-вот потеряет сознание, но он продолжает стоять, а голос его так же твёрд.
— Ласса Вестая обвиняется в пособничестве противной Светлому Небу и нашему миру тьме и демоническим тварям, вышедшим из Серебряного царства, приведшему к смерти нескольких человек, в том числе, ее сестры. Её дальнейшую судьбу будут решать служители Неба.
Тишина. Глухая бесконечная тишина, хотя я слышу неровное дыхание Вилора, переступание других мужчин с ноги на ногу, даже, кажется, постукивание языка колокола о толстую стенку. И внутри этой поглощающей звуки жути зреет мой внутренний вопль.
— Доказана ли ее вина?
— Да, — так же каменно произносит Вилор. — По указу короля свидетельство Старшего Служителя не нуждается в дополнительных подтверждениях и достаточно для приговора. Я сам, своими глазами, видел тьму рядом с ней и внутри нее. Она виновна. Она уедет со мной.
Словно в уши набился свалявшийся гусиный пух: слова Вилора и ответы ласа Стемера доносятся точно издалека, смысл слов теряется. Что-то разрывает меня изнутри, то ли смех, то ли рыдания. И когда Вилор делает неуверенный шаг ко мне, до поры до времени лежащее на самом дне отчаяние бунтарски вздыбливается и вырывается наружу пронзительным визгливым воем, нечеловеческим криком. Вбитая в землю кованая цепь, как огромная живая змея, вырывается вверх обезумевшей разъяренной гадюкой, вместе с куском дерева вырывается из стены и лопается звеньями. Деревенские в ужасе шарахаются в стороны, а я стряхиваю с плеч почерневшие волосы. Тьма разворачивается крыльями за спиной, а через мгновение встаёт между мной и Вилором рычащим свирепым безглазым зверем.
А потом вставленный в специальное крепление на стене амбара горящий факел оказывается в руке Вилора. И летит прямо в мягкий, по колено, ковёр из сухой соломы.
Стебли вспыхнули мгновенно, и я оказалась по колено в огне. Повалил дым, удушливый, черный. Зло, беспомощно взвыла тьма, вжимаясь в мои ноги, как перепуганный зверь, сбивая с ног, роняя в огонь. Пламя охватило деревянные стены, сразу стало нечем дышать. И только единственная мысль осталась, одуряюще ясная, очевидная: пусть тьма и вернулась, слишком поздно, она не сможет помочь. Проклятый лас Герих был абсолютно прав в выборе способа убийства подозреваемых в сговоре с тенями. Знал ли он наверняка или это всего лишь случайное совпадение, но тьма панически боялась огня, и теперь могла лишь жалобно скулить, путаясь под ногами. Загорелось мое платье.
Сколько тайн унес с собой в могилу служитель неба лас Герих Иститор.
Боль от ожогов заслонило удушье.
Не так я представляла себе свой костер. Впрочем, вот тебе и инквизитор, его зажёгший, вот и безмолвная толпа, молча лицезреющая мою бесславную мерзкую смерть.
* * *
Если я и теряла сознание, то ненадолго, то погружаясь в болезненное, рыхлое забытье, то выныривая из него, жадно глотая чистый и свежий воздух. Кто-то держал меня на руках, кожа горела, и при этом я чувствовала пронизывающий ночной холод по всему телу. Пожар за опаленными веками уже не полыхал, по крайне мере, так близко.
Глаза открылись с трудом.
И я не увидела ничего.
Нет, не ослепла, просто над головой было темное небо.
— Очнулась? — меня слегка развернули, и сквозь дымку проступило суровое лицо ласа Стемера. — Стоять сможешь?
— Да, — говорить тоже было тяжело. Староста поставил меня на ноги, придерживая за плечи. На мне была его накидка-плащ — платье сильно обгорело, нелепо торчали грязные голые ноги. Тело ныло и болело, но кажется, обошлось без серьезных ран. То ли быстро вытащили, то ли тьма все же смогла как-то меня защитить. Может быть, произошедшее было лишь игрой воображение, бредом после отравления дымом? Мы все еще были во дворе служителя. Вокруг, казалось, не было ни души, сарай еше горел, и дым столбом уходил в небо. Стоя рядом со мной, Стемер был совершенно невозмутим. После того, как мои волосы почернели, и не от
