Дочь вне миров - Карисса Бродбент
1, 2, 3…
Белые волосы Зерита были аккуратно собраны в хвост у основания шеи, хотя несколько прядей выбивались и танцевали вокруг его лица, когда мы двигались. Он ухмыльнулся мне.
— Я всегда знал, что однажды увижу тебя на одном из таких мероприятий. И ты такая же потрясающая, как я и думал.
4, 5, 6…
Я ответила на его улыбку своей собственной — той, которую я отдернула и стряхнула впервые за долгое время.
— Я тоже очень рада, что добралась сюда. Это возможность, которой большинство таких людей, как я, никогда не получат.
Лицо Зерита, всегда выражавшее приятное обаяние, даже не дрогнуло. Но я почувствовала, как его пальцы слегка сжались у основания моей спины, как будто он больше знал о моих шрамах.
— Извини, что не смог дать тебе ответ, который ты хотела вчера. Я очень сочувствую твоему другу.
— Очень мило с твоей стороны. Мы должны быть благодарны хотя бы за мысли Главного Коменданта. — 1, 2, 3. Мы закружились по комнате, двигаясь так быстро в толпе, размазанной за лицом Зерита. И моя улыбка была такой непоколебимой, что я думала, что она вот-вот треснет. — О чем еще мы могли просить?
Краткое колебание.
— Ну… — начал он.
— О чем еще я могла просить, Зерит?
Моя улыбка исчезла, хотя Зерит лишь слегка помрачнела.
— Я бы вытащил тебя, если бы мог, Тисана, — сказал он.
— Я не думаю, что это правда.
— Я…
Но мои слова вскочили в горло, как огненные веревки.
— Я думаю, тебе нравилось, как я смотрела на тебя, когда мне было четырнадцать, и ты был единственным, что я знала о мире за пределами Трелл. Я думаю, это было приятно для тебя, и я думаю, что я тебе понравилась. Но я не думаю, что ты хотел или заботился о том, чтобы вытащить меня.
— Это сложная ситуация.
— Это может быть правдой. Но тем не менее моя жизнь не стоила твоих неудобств. Вот что это такое. Но не лги мне об этом. Я устала от лжи и представлений.
Брови Зерит дернулись. С небольшим предупреждением он запустил меня в вихрь. Мне удалось поймать себя, прежде чем я потеряла равновесие, закрутилась в скользящем водовороте, прежде чем он притянул меня обратно к себе. Когда я приземлилась, он наклонил лицо к моему уху.
— Разве не этим мы сейчас занимаемся? Выступаем?
4, 5, 6.
— Спектакль показывает людям приятную ложь, — ответила я. — Сегодня вечером я покажу им уродливую реальность.
Прохладное дуновение смеха коснулось моей щеки.
— Я не вижу здесь ничего уродливого.
Я ответила на его смех своим собственным.
— Тогда ты на самом деле не смотришь, Зерит.
— Так ли это? — Он отстранился ровно настолько, чтобы его взгляд встретился с моим, одна бровь изогнулась. — Мы с тобой не такие уж и разные. Многие люди, которых ты видишь вокруг себя сегодня, родились с привилегиями, включая твоего учителя. Мир принадлежал им. Ты и я, мы должны были цепляться за это. Я смотрю на тебя и вижу победителя. — Его следующие слова подошли ближе, отдаваясь эхом на коже моего уха. — И это очень, очень красиво, Тисана.
Впервые я позволила ухмылке, бурлящей во мне, коснуться моего лица.
— Это не игра, Зерит, — сказала я. — У меня на спине двадцать семь шрамов с той ночи, когда я пыталась купить себе свободу, а Эсмарис вознаградил меня, пытаясь забить меня до смерти. Меня били, меня насиловали, меня чуть не убили. Это вписано в мое тело и душу, точно так же, как твоя вина в этом записана в твоей, хочешь ты этого видеть или нет. Но ты не можешь игнорировать это. Я тоже не могу. И они тоже не могут, потому что я им не позволю.
Я подняла ладонь, махнув толпе, собравшейся вокруг нас.
Выражение лица Зерита оставалось ровным, постоянно невозмутимым. Но что-то — определенная искра удовольствия, которую я не могла толком прочитать или понять, — просочилось в него, когда он сказал:
— Я никогда не игнорировал тебя.
— Нет. Ты бы предпочел увидеть меня на коленях.
— Я должен был испытать тебя. И ты прошла.
Испытать меня на что? Я хотела спросить. Что могло бы оправдать это? Но вместо этого я только сказал:
— Мне не нужно, чтобы ты извинялся за прошлое. У меня к тебе только один вопрос. Что ты сделаешь, чтобы помочь мне уберечь других от встречи с моей судьбой?
И вот оно. Трещина на его безмятежной, гладкой внешности — так тонко замаскированная, что я почти не увидела ее.
— Тисана, я…
Но прежде, чем он успел закончить, я приблизила свой рот к его уху. И с хриплым шипением, шипящим в воздухе, я прошептала:
— Мне все равно, если ты сожалеешь.
4, 5, 6 и…
И я вырвалась из его рук, швыряясь обратно в толпу. Я не оглядывалась — мне не нужно было знать, что он смотрит, как я ухожу. Зрители расступились, когда я ускользнула с танцпола. Они тоже смотрели.
Легкая удовлетворенная улыбка тронула уголки моих губ.
И тут мой взгляд окинул комнату и тут же остановился на знакомой фигуре. Той, которую я узнала мгновенно, даже сквозь толпы людей, разделявших нас.
Словно почувствовав мой взгляд, Макс оторвался от разговора, которого, похоже, предпочел бы избежать. И когда он увидел меня, это выражение недовольной усталости растаяло в легкой понимающей улыбке, которая, как я знала, предназначалась только мне.
И, не думая, я вернула ее.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Макс оборвал разговор так резко, что казалось, он даже не попрощался, развернувшись и скользнув сквозь толпу ко мне. И даже с такого расстояния, когда он стоял, я была немного ошарашена его видом. На нем был фиолетовый шелковый жакет, выглядевший
