Карен Монинг - Заклятие Горца
С мягким стоном она откинулась назад в поисках опоры. Этот звук резанул по его паху, заставив натянуться его напряженные яички. Склонив свою голову вперед, он обхватил ее подбородок, развернул ее лицо к себе и одарил глубоким и затяжным поцелуем, вжимаясь своим твердым членом в ее аппетитную попку.
Он шагнул, подталкивая ее вперед, одной рукой через талию прижимая ее ближе к себе, другой удерживал подбородок. Он пьянел, целуя ее блестящие сочные губы, дегустируя их, неторопливо и глубоко всасывая. Он поцелуями проложил дорожку от изящного ушка вниз по линии подбородка к ее шее. Он продолжал двигаться с девушкой вперед, пока они не наткнулись на что-то. Его не волновало, что это за предмет мебели, поскольку он нашел то, что искал.
Что-то, чтобы можно было удобно облокотить ее.
Ах, это рабочий стол его потомка — отлично! На ощупь он спихнул с него все, не заботясь о грохоте и звякающих звуках от падающих на пол предметов. Держа в руках ее сочные груди, он наклонил ее вперед к украшенной резьбой прохладной столешнице. Она ловила ртом воздух, цепляясь пальцами за гладкую поверхность стола.
Ему необходимо было оказаться в ней. Ничто иное, кроме заключительного, неопровержимого доказательства, что она выбрала его своим мужчиной, теперь не удовлетворит его. Неохотно оторвавшись от ее плотных грудей, которые так совершенно и очень женственно покачивались с каждым его толчком, он плавно скользил руками вниз к ее джинсам.
— Я намерен взять тебя сейчас, девушка.
Она дернулась и изогнула свою изящную спину, чтобы посмотреть на него через плечо. Ее глаза были такими необузданными, какими, по его мнению, они должны были быть.
— Да, — резко сказала она. — Пожалуйста, Кейон.
Пожалуйста, Кейон. Он мог бы слушать эти слова всю оставшуюся жизнь! Умереть счастливым человеком, слыша ее мольбу к нему о чувственном удовольствии. Умереть, пытаясь удовлетворить ее любым способом, каким она только пожелает.
— Ты действительно готова принять меня, Джессика? — Он знал, что она была готова. Он чувствовал запах возбуждения женщины. Но он желал, чтобы она подтвердила это. Ему было необходимо услышать, из ее уст, о том, как он воздействовал на ее чувства, какие эмоции она испытывала, по отношению к нему.
— Я всегда готова приобрести сексуальный опыт с тобой. — Она казалась и удивленной, и одновременно раздраженной этим признанием.
— Это беспокоит тебя, девушка?
— Я никогда не испытывала, ох! — у нее сбилось дыхание, когда он неспешными круговыми движениями устраивался поудобней позади нее, в то же время медленно расстегивая кнопку на ее джинсах, — такого раньше. Я всегда сексуально возбуждаюсь и, кажется, не могу утихомирить это.
— У тебя создается ощущение, что ты теряешь контроль.
— Да. — В ее голосе теперь звучало только раздражение и ни капельки удивления.
— Ты должна терять контроль рядом со своим мужчиной, девушка. В этом заключается сущность страсти. Ты думаешь, страсть опрятна? Опрятна? — Он рассмеялся. — Едва ли. И точно не в моей постели.
— Это относится и к мужчине? — потребовала она. — Правда ли, что он теряет контроль рядом со своей женщиной?
Он хмыкнул. Мужчина никогда не должен полностью утрачивать контроль со своей женщиной. По крайней мере, не мужчина его габаритов с женщиной ее комплекции. Однако это не означало, что он мысленно не терял контроль и свою силу воли. Это происходило с ним. Достаточно было одного взгляда на нее, чтобы что-то перевернулось в нем, он с самого начала был необузданным, а становился еще более диким.
— Я постоянно возбужден рядом с тобой. Я стал возбужденным в тот же миг, как только впервые увидел тебя. И, нет, девушка, я также не могу с этим справиться. Но в отличие от тебя, я даже не пытаюсь. Я отдаюсь на милость этой страсти. Этой потребности. Этой болезненной жажде. Я смакую желание и жажду тебя, думая обо всех вещах, которые собираюсь сделать с тобой. — Он обхватил ее ягодицы скрытые под джинсовой обтягивающей тканью и сжал их своими большими ладонями. Его голос понизился до сексуального, сладострастного мурлыканья: — Я смакую каждую новую фантазию о том, как возьму тебя и узнаю настолько основательно и интимно, как только мужчина может узнать свою женщину. И я собираюсь исследовать каждый твой дюйм, девушка. Ты хочешь этого, ну же, Джессика?
— Да, — простонала она.
— К тому времени, когда я закончу с тобой, ты никогда не сможешь забыть меня. Я собираюсь поставить на тебе свое клеймо настолько глубоко, что ты пронесешь мою печать внутри себя через всю оставшуюся жизнь. Скажи мне, что ты хочешь меня, Джессика. И ты простишь мне все мои грехи, даже не зная, что я совершил.
— Я хочу тебя, о-оох! — Ее ответ перешел в тяжелое дыхание, когда он настойчиво ткнулся в нее.
Он улыбнулся с мрачным удовлетворением. Между ними было слишком много одежды. Он должен был чувствовать ее гладкой, влажной и упругой, сжимающей его. Отщелкнув оставшиеся две кнопки ее джинсов, он спустил их вниз по бедрам, обнажая ее сочную небольшую попку.
Резко глотая воздух, он опустил ее джинсы до лодыжек, оставив ее ноги стянутыми.
— Ты хочешь почувствовать меня в себе, девушка?
— Да!
— Медленно и нежно, или жестко и быстро? Что ты хочешь получить от меня, Джессика?
— Все, — вопила она.
Его смех был насыщено раскатистым, по-мужски триумфальным. Мужчина мог только мечтать о безоговорочном «все» от такой совершенной женщины.
Приподняв ее бедра, он снова поставил ее в позу, в которой хотел взять ее. Подтолкнув ее ноги назад, нагнул ее под прямым углом, обеспечивая тем самым нужное положение, и, до предела раздвинув бедра, ступил между ними. Зацепив ее джинсы своими ботинками, он оттянул их назад, туго затягивая на лодыжках. Она была беспомощной, скованная своими джинсами, завлеченная в ловушку между его большим телом и столом.
С ее распростертыми ногами по обе стороны от своих бедер, он мог удерживать их широко разведенными, ее ягодицы — задранными вверх до предела, ее мягкие складки уязвимыми. В своей склоненной позе, она могла взять только то, что он собирался дать ей. Нисколько не управляя этим. А если бы она все же попыталась, то ему достаточно было отодвинуть ботинки назад, чтобы добиться от нее неподвижности.
Позже он может предоставить ей весь контроль, который она захочет — хотя это будет раздражать саму его мужскую сущность. Он рассматривал возможность разрешить ей связать себя за девять дней до Имболка [10], если это удовлетворит ее — но прямо сейчас малейший контроль с ее стороны может сделать его слабым, и от него будет столько же пользы, как от самой первой пары узких штанов, которые были одеты на нем в день, когда он был заключен в тюрьму.
