Анна Гаврилова - Путь магии и сердца
— Доброе утро, господин Кирстен.
Стоит. Молчит. Смотрит. И это так волшебно, так приятно!
— Господин Кирстен, с вами всё в порядке? — подражая тону светских кокеток, прощебетала я.
Боевик улыбнулся и отрицательно качнул головой.
Мне, конечно, следовало ужаснуться и спросить: а что же не так?! Ну это если по правилам высшего света играть… Но я пошла иным путём.
— Господин Кирстен, вы, должно быть… одичали среди магов.
Вопросительно изогнул бровь, склонил голову набок. Я же притворно закатила глаза и пояснила:
— Ваше воспитание, господин Кирстен. Куда оно подевалось?
Он должен был поприветствовать поклоном и протянуть руку. Я — приблизиться, отдать боевику свою ладошку, пережить лёгкое касание губами к пальчикам и дозволить сопроводить себя в столовую.
Вместо этого Кир пальцем оттянул ворот рубашки, будто дышать трудно стало, и стремительно направился ко мне.
Его намерения, разумеется, распознала и честно попыталась устыдить.
— Господин Кирстен… — строго протянула я, а через миг оказалась прижата к сильному мужскому телу.
Поцелуй вскружил голову сразу же! А может, и раньше. Может, опьянела ещё до того, как его губы накрыли мои, а язык скользнул в приоткрытый рот. И лишь когда ноги ослабли, когда мне пришлось обвить шею боевика руками и прижаться тесней, в поисках поддержки, прервал поцелуй и прошептал:
— Вы невероятно красивы, госпожа Эмелис. — А после ещё одного, уже мимолётного, касания губ добавил: — Вы разрешите сопроводить вас на завтрак?
О Всевышний!
— Господин Кирстен…
— Госпожа Эмелис?
Я не выдержала, хихикнула. Сама не знаю, что насмешило, но…
— Пойдём, любимый. А то госпожа Вента заждалась.
— Да, заждалась, — не стал спорить Кир и поцеловал снова.
Сладко! Очень сладко! И я схожу с ума! И задыхаюсь! И боюсь, что сердце не выдержит такого ритма! А с другой стороны, умереть от поцелуя — это так необычно, так волнующе…
Когда это безумие кончилось, когда я осознала, что стою на земле, а не парю под звёздным куполом, Кир разжал объятия и отступил. Учтиво подставил локоть, чтобы могла опереться, и повёл к столовой.
Длинный коридор, широкая лестница, холл. Лакей в форменном камзоле открывает двери и сгибается в поклоне. Госпожа Вента, которая уже сидит за столом, одаривает ласковой улыбкой.
— Доброе утро, — говорит она, а я… О Всевышний, когда я была столь же счастлива? Не помнишь? Вот и я не помню…
Синеглазый помог сесть за стол, поцеловал пальчики. Подошёл к бабушке, наклонился, коснулся губами морщинистой щеки. Улыбка госпожи Венты ещё шире стала, и даже лакей, который приблизился, чтобы наполнить мой стакан соком, невозмутимость утратил.
Каникулы обещали быть незабываемыми.
Как и думала, после завтрака Кир предложил прогулку. Парка с расчищенными дорожками к замку не прилагалось, нам предстояло посетить расположенный в получасе езды городок — Декат. Я, разумеется, согласилась и, конечно же, помчалась переодеваться…
Бетти тоже такой поворот предвидела — горничная обнаружилась в моей гостиной, с пяльцами наперевес. Завидев меня, отложила рукоделье и стремительно проследовала в спальню. Я же ехидно усмехнулась и поспешила за ней.
Ну, Кирстен, держись!
Споры о том, прилично ли женщине появляться в обществе в брюках, велись давно. А с тех пор, как лучшие дома мод признали женские костюмы для верховой езды, состоящие из жакета, бриджей и широкой накладной юбки, эти споры превратились в баталии. Причём голосили в основном мужчины.
Одни утверждали, дескать, всё хорошо и правильно. Вторые ревели, что, надевая бриджи, женщина лишается привлекательности. Мол, когда мужчина видит столь явные очертания женских ножек, его фантазия умирает, а вместе с ней умирает стремление завоевать. В переводе на язык кухонь — заглянуть под юбку.
Я на подобные диспуты внимания не обращала, а платья носила по двум причинам. Во-первых, мне действительно нравятся именно платья. Во-вторых, мир, в который предстоит окунуться после учёбы, женщину в мужском костюме не приемлет — так зачем привыкать к брюкам?
Зато я точно знала, что… женские ножки — великая сила. Я на примере подружек убедилась. Ведь магички, которым приличия позволяют больше, нежели остальным, неспроста предпочитают брюки.
Да, я прекрасно понимала, что делаю. Ещё понимала, что дразнить Кира некрасиво и неэтично, ведь продолжения не будет… Вот только остановиться не могла. Желание вновь заставить его замереть и отрицательно качнуть головой в ответ на вопрос «Всё в порядке?», было куда сильней всякого благоразумия.
Поэтому из спальни вышла с самым непринуждённым видом. Будто так и надо, будто каждый день узкие бриджи и высоченные сапоги ношу. Шубка была переброшена через руку, шарф и шапочку в другой руке сжимала. Волосы были переплетены в пышную косу и перевязаны всё той же серебряной лентой.
Боевик, как и положено воспитанному молодому человеку, уже поджидал, вот только… мой расчёт не оправдался. Вернее, оправдался, но не совсем.
Кирстен действительно застыл и, кажется, дышать разучился. В глубине синих омутов вспыхнул огонь. Он едва не выронил перчатки и даже пошатнулся слегка. А потом прикрыл глаза, спросил хрипло:
— Мелкая, ты издеваешься?
— Прости? — переспросила недоумённо.
— Любимая, скажи честно, это месть за излишнее рвение моей бабушки?
Я с ответом не нашлась и вообще смутилась. Отчего? Нет, не знаю. Уф, как же с этими парнями сложно!
Из замка мы выехали только спустя час. Причин для задержки было много. Сперва поцелуи в гостиной моих покоев. Потом поцелуи в холле, через который можно выйти во внутренний дворик. После поцелуи в том самом дворике и опять в гостиной — ведь не торчать же на морозе, пока конюхи меняют седло приготовленной для меня лошадки? Следом попытка сесть в мужское седло — Кир страховал, а я отчего-то путалась и норовила свалиться. Зато дальше пошло гладко…
Мы проехали под подвесной решёткой, запиравшей двор. Миновали длинный и несколько мрачноватый каменный коридор, который уже тремя решётками оканчивался. Дождались, пока стража малого гарнизона, охранявшего спокойствие графини, откроет ворота, и выехали на мост.
Мост был узким и невероятно длинным, зато совершенно чистым от снега. Спрашивать, кто постарался, не стала, но мысленно возблагодарила тех, кто пожалел лошадок и не слишком умелую наездницу.
Впрочем, когда выехали на дорогу, стало ясно — о лошадях можно не беспокоиться, они не то чтоб обрадовались, но пошли гораздо уверенней. Кстати, от обычных эти гривастые красавицы отличались — шерсть слишком длинная, и копыта шире. Одна из северных пород, не иначе. У нас в Верилии таких не держат, хотя и в наших краях без снега не обходится.
