Академия чаросвет. Тень (СИ) - Ярошинская Ольга
– Точно, – подтвердил он. Крыша у него уехала давно и бесповоротно. С того первого поцелуя в захудалой таверне.
– Сгоришь же! – воскликнул усатый. – Да еще небось промахнешься!
Это главное – попасть в башню. Ее зеркала настроены так, чтобы принимать отсюда лучи. Вряд ли его хватит больше, чем на пару минут, но Расмусу же хватило. Темная даль как назло все молчала.
– Ну же… Мэди… – пробормотал Бас, вглядываясь во мрак.
Усатый попытался вырубить его захватом-удержанием, и Бас выставил щит почти не глядя. Мужика снесло к парапету. А ночь вдали озарилась вспышкой.
Не давая себе времени на раздумья, Бас ударил изо всех сил, протянув руки к Мэди. Чаросвет рванул по его телу, мышцам, крови, коже, устремляясь сплошным ослепительным потоком туда, где была она. Его фатаруг.
Глава 27. Цена победы
Чары двигались синхронно, словно в танце, и первый же удар снес волной половину повстанцев. Ночь наполнилась криками и стонами раненых, но тени продолжали наступать. Они не зажигали факелы, пользуясь преимуществами ночного зрения, и Серый, что стоял в стороне от троих других чаров, выпустил светляков, озаривших пустошь под башней и сумеречное войско.
– Это что-то новенькое, – заметил он. – Решили сражаться? Вы что возомнили о себе, тени? Забыли свое место?
Я попыталась ударить его чаросветом, но Серый лишь поморщился от яркой вспышки. Я не знала боевых заклинаний и могла жечь ночных тварей, которые по своей природе боялись света, но против чаров была бессильна.
Чар с золотым чубом собрал свет ладонями и скатал его в руках, точно снежок. Красивый сверкающий шарик, похожий на маленькое солнышко, полетел в толпу, и люди взвыли от боли, а по ноздрям ударила вонь паленой плоти. Два других чара выставили ладони, возводя щиты против воинов Первого. Он шел впереди, с зеркальным щитом на левой руке, который издали напоминал начищенную крышку кастрюли.
Я мысленно застонала – так безнадежно выглядела эта попытка отстоять свою жизнь.
– Вы все сдохнете! – выкрикнул другой чар, с темным ежиком волос. – Куда лезете, крысы?
Я была готова поспорить, что он полукровка: светлая кожа, большие глаза. Но когда-то он отрекся от всякого родства и теперь защищал равновесие, как будто оно того стоило.
– Эй, седьмой дом! – выкрикнул третий, тонкий как девчонка, с белыми волосами до плеч. – Оракулы говорили, ты должна быть в таверне у реки, но мы нашли там только толстую тетку.
Он подбросил в руке искрящийся шарик и, развернувшись, швырнул его в таверну тети Рут. Пламя вспыхнуло и побежало по деревянным стенам, облизнуло разбитые окна, бодро вскочило на крышу.
В горле пересохло, как будто я наелась песка. Крик застрял в груди, вырываясь сдавленным сипом, и я сползла по парапету на пол.
– Ее смерть была легкой, – донесся до меня веселый голос чара. – Давай спускайся, тогда мы и остальных прикончим быстро.
– Чего мараться? Пусть сами перебьют друг друга, – недовольно сказал Серый. – Круделиа, – произнес он, и слово вдавилось в мой мозг раскаленным клеймом.
Захотелось вцепиться кому-нибудь в глотку, почувствовать соленый вкус крови.
Чарослово – поняла я. Судя по первой реакции, оно пробуждало все самое жестокое. Свет Баса в моей крови выжег чары, и я мотнула головой, возвращая самообладание. Приподнявшись, глянула вниз, где творилось страшное. Люди забыли, кто враг и кто друг, и просто убивали того, кто окажется ближе. Лишь несколько человек бежали дальше: Первый, Шрам, еще пара мужчин. Один из них, с двумя мечами, ходил с нами на тот берег реки. Первый говорил, у них есть отражатели. Так может, артефакты защитят от чар? Кулон Баса, который я отдала Шраму, точно должен сработать!
– Нихилитас, – нахмурившись, обронил Серый.
Чарослово придавило душу могильной плитой. Ничего больше не имеет смысла. Мы уже проиграли. Зачем бороться, если надежды нет?
Выдохнув, я ударила чаросветом во тьму, где заметила движение, и тварь вроде пса Альваро клацнула зубами и бросилась прочь, взмахнув колючим хвостом. От войска теней остались ошметки, но вдруг надежда еще есть?
Шрам на бегу швырнул кинжалы с обеих рук, и чар с темным ежиком волос покачнулся и побледнел. Его лицо обиженно вытянулось, а серый мундир потемнел от крови.
– Они убили Келвина! – с искренним изумлением воскликнул белобрысый чар, когда его напарник упал.
– Мортас, – произнес Серый.
Чарослово упало, как камень в воду, и круги от него пошли все шире и шире. Звуки внизу оборвались: стихли стоны, не стало слышно бряцанья ножей и ругани. Мое сердце остановилось, и я будто забыла, что надо дышать. Первый упал на колени, хватаясь за грудь. Даже Шрам замер, будто наткнувшись на невидимую стену, но вскоре шагнул вперед.
– Вот упертая крыса, – выругался Серый, и из его ладоней выросли белые клинки света.
Я вновь ударила чаросветом – изо всех оставшихся сил, но Серый лишь улыбнулся.
– Не успела выучить боевые заклинания, тень? Какая жалость!
Тьма ожила, придвигаясь к людям, умирающим у башни, мягко шагнула когтистыми лапами, облизнула клыки. Когда в Порожки приедут чары, здесь не останется живых свидетелей. Да и не будет никто разбираться. Это все происходит с полного одобрения чаров. Главное – равновесие и спокойное будущее, где каждый знает свое место. Ради такого можно пожертвовать горсткой теней. Подумаешь, еще один сумеречный городок, не заслуживающий флажка на карте, даже если какого-то чара туда занесло.
Серый швырнул сверкающий клинок в Шрама, и тот заорал, перекатившись по земле и зажимая бок ладонью.
А потом ночь разорвало вспышкой, как будто вдруг в Сумерках вспыхнуло солнце. Ослепительно яркий чистый луч ударил в зеркала над моей головой и разлился над Порожками золотым куполом, отражаясь во всех ловушках для света и озаряя город ярко, как никогда.
– Бастиан, – прошептала я, выпрямляясь на крыше башни. – Бастиан! – заорала, срывая горло, как будто он мог меня услышать.
А это был он. Я не сомневалась ни капли. Это его свет, его тепло, его любовь. Я чувствовала присутствие Бастиана так ясно и отчетливо, как будто он стоял сейчас рядом со мной на этой крыше, продуваемой всеми ветрами.
Ночные твари подыхали от чаросвета, Порожки огласились визгом и ревом. Люди, освободившись от уз чарослов, вновь ринулись в атаку. А Серый развернулся ко мне. Белый клинок вышиб кусок парапета, и я упала, зашипев от боли и растирая ушибленную камнями ногу. От второго удара содрогнулась вся башня вместе с пылающими зеркалами. Он обрушит ее – и тогда все точно закончится. Все будет напрасно, и жертва Бастиана тоже! А прямо сейчас он отдавал все, что мог. Мне. Я не просила его об этом, это была не его война, не его месть. Но это была его любовь, которая не давала мне права сдаваться.
Я вскочила на ноги в тот момент, когда Серый вновь занес сияющий меч для удара. Пусть я толком не научилась управлять чаросветом, но у меня была тьма.
Густая мгла поднялась, оторвавшись от земли. Черные тугие щупальца, послушные моей воле, обвили ноги Серого, поползли вверх, обхватили запястья, заставляя опустить руки, сдавили горло, забрались в рот, уши, глаза.
Он попятился, вытаращив ослепшие глаза, отмахнулся мечом, разинул рот, из которого не вырвалось ни звука. Я сжала пальцы, и тень оплела его змеей, выдавливая жизнь. Шрам, зажимая рану в боку, шагнул к чару, и очередной кинжал вошел в серую грудь до самой рукоятки. Зеркальный щит Первого сорвался с руки и впился острым краем в шею другого, с золотым чубом. Белый бросился бежать, и вслед ему полетела стая ножей. А потом свет, так ярко озаривший Порожки, погас.
– Бастиан, – прошептала я.
Не помню, как слетела по лестнице, как пробралась через толпу к чаромобилю.
– Тебе надо уходить! – кричал Первый, обхватив меня за плечи. – Уходи, Мэди!
Я рефлекторно вытерла капли слюны, попавшие мне на щеки. Первый походил на безумца, а его светлые глаза так горели от злобной радости, что его можно было бы принять за чара.
