Анетт Блэр - Ловушка для ведьмы
— Как раз ворваться без трусов я и собираюсь. Это достаточно непредсказуемо?
Отстранившись, Пэкстон зачарованно смотрел на налившуюся от желания и блестящую от его ласк грудь.
— И что ты собираешься делать с тем, что видишь, летчик?
— Что я собираюсь делать? Съесть ее.
— Я хочу чувствовать тебя внутри. — Хармони легла на спину, согнула колени и развела ноги в недвусмысленном приглашении.
— Ты пугаешь меня, ведьмочка. Я уже не уверен, что смогу когда-нибудь тобой насытиться.
— Сдается мне, меня на тебя хватит.
Видимо, в Калифорнии произошло что-то такое, что изменило Кинга и его жизненный курс, хотя «читать» его было трудно. Так или иначе, его движения были неторопливыми, глубокими, какими-то бескорыстными и… потрясающе приятными. Он использовал свои «вторые мозги», полностью настраиваясь на нее, а не на себя. Он двигался, чтобы не получать, а дарить наслаждение. Между ними происходил не просто секс, это был акт настоящего соития, в котором главную роль играло не тело, а… сердце.
Да нет, не может быть.
Скорее, речь шла об эмоциях, а не о сердце в целом. Несмотря на тонкий слой самозащиты, Хармони шла туда, куда вел ее Кинг. Он дарил удовольствие ей, она — ему.
И он завел ее на совершенно новую, еще не изведанную ею территорию. Повсюду были стены. Стены, которые было страшно даже измерить, не говоря уже о том, чтобы попытаться разрушить. Стены, окруженные забором с железными шипами и колючей проволокой, которые способны порвать в клочья того, кто осмелится хотя бы приблизиться. И все же Хармони попробовала измерить эти страшные стены. Вечность показалась вполне возможной. По крайней мере, для ее оргазма. Никогда в жизни у нее не было такого долгого экстаза. Их крики слились в тихом полумраке. Что-то подхватило их и понесло выше… еще выше, туда, где они столкнулись и взорвались, как две звезды, при встрече сокрушившие друг друга и пролившие свой последний свет во вселенную.
Возбужденные, хотя и насытившиеся, они лежали, запутавшись руками и ногами, трогали друг друга, кусали, щипали и целовались снова и снова, безо всяких слов возвращаясь в реальный мир, как два перышка, подхваченные легким и теплым летним ветерком.
Кинг убрал влажные волоски с лица Хармони.
— Откуда, черт возьми, ты такая взялась?
— А что? Я очень отличаюсь от других твоих женщин? Или все потому, что я не валяюсь тут, как дохлая рыба?
— Прекрати свои шуточки. — Он целовал разгоряченную кожу, потом сосредоточился на длинных стройных ногах, отдавая дань своему восторгу от них, и наконец нашел на бедре Хармони татуировку в виде кельтского орнамента с золотистым морским коньком. — Что символизирует морской конек? — спросил он. — Зная тебя, можно предположить, что у него есть свое значение.
— Скажу после ритуала, — ответила Хармони. — Не хочу повышать планку твоих ожиданий.
— Мне нравится таинственность, но я должен быть честным. У меня самый ужасный во всем мире вкус на женщин.
— Дожилась! Ну спасибочки.
— Как раз тебя это не касается, потому-то ты меня и пугаешь. Меня вообще пугают всякие исключения, потому что они исключения. Вот, например, Белинда — прекрасный пример того, каких сук я всегда выбираю.
— И почему, по-твоему, так происходит?
— Если б я знал.
— Может, тебе нравятся подлые и гадкие бабы?
— Ты спятила?
— Если ты выбираешь эмоционально недоступную женщину, твои собственные чувства остаются нетронутыми, а значит, неуязвимыми.
— Да пошла ты на…
— С удовольствием. Ну же…
Кинг снова оказался внутри Хармони, однако ничего неторопливого, тягучего и щедрого на этот раз в его действиях не было. Он брал ее дико, грубо, для себя. Поцелуи были требовательными, ласки — почти жестокими, но все это вело их обоих к такому же обоюдному, но совершенно не похожему на предыдущее завершению. Как на ковре-самолете, неслись они в страну экстаза на серебристых лучах луны…
Отголоски пережитого волнами накатывали на Хармони, пока она дрейфовала в чувственной дымке. Внезапно она проснулась и увидела сидящего рядом Кинга, посвежевшего после принятого душа.
Он открыл маленькую коробочку с леденцами, взял один и протянул ей:
— Мятную сиську?
Хармони взяла леденец, изучила его со всех сторон, убедившись, что действительно держит в руке конфету в форме груди, сунула ее в рот и с хрустом разгрызла.
— Черт возьми! — притворно возмутился Пэкстон. — Ты же буквально раскусила ее. С членом я такого позволить не могу.
Он встал, и Хармони чуть не зарычала, потому что только сейчас заметила, что на его белых боксерах была нарисована красная пожарная машина, на которой имелась надпись «Достань бесплатную игрушку».
Пэкстон определенно собой гордился:
— Вот видишь? Мятные сиськи и надписи на трусах… Я могу быть непредсказуемым.
— Один такой момент не освободит дух навсегда, — заявила Хармони, но все-таки потянулась к обещанной бесплатной игрушке. Схватившись за край трусов, она потянула их вниз. — Супер-пупер-охренительно! Да здравствует король! За такие сокровища стоит побороться.
Что она и сделала.
«Сокровища» принадлежали ей еще целых… три дня.
В их последнее совместное утро Хармони проснулась первой. Больше не будет ночей, наполненных сексом, похотью, любовью… неважно.
Иногда ей казалось, что Кинг пытается без слов показать ей, что чувствует. В другие моменты она думала, что он вот-вот скажет ей все напрямик, но он так и не доходил до главного.
Всю жизнь Хармони надеялась встретить человека, который не испугается обязательств, а вместо этого нашла Кинга Пэкстона и теперь не могла даже думать о том, чтобы просыпаться рядом с кем-то другим. К счастью или нет, из-за сложившейся «призрачной» ситуации их будущее оставалось под вопросом до тех пор, пока она не выполнит самую важную часть своего магического задания и не освободит замок от Гасси.
Сегодня сюда приедут сестры, Реджи и Джейк. Сейчас у нее будет последняя возможность всю свою энергию вложить в то, чтобы заняться с Кингом любовью, потому что потом их будет окружать энергия других людей. А чужая энергия, какой бы положительной, чудесной и долгожданной она ни была, так или иначе отвлечет их друг от друга.
«Последняя возможность», — повторила про себя Хармони, глядя на спящего рядом мужчину, чем-то напоминавшего ей дикого зверя. Она уже обожала его черные как смоль волнистые от природы волосы, помнила, какими глубокими могут быть глаза цвета виски и как умело он пользуется своим скульптурным телом — широкоплечим, мускулистым, сильным.
