Амулет на удачу (СИ) - Васильев Ярослав

Дальше на какое-то время все расспросы были забыты, потому что неведомый повар и впрямь готовил не хуже чем в ресторане. Первое, второе… на десерте я вспомнила свой плен и как сбежала перед самым ужином и постелью, улыбнулась и сказала:

– А знаешь, этот Рене Фурнье, когда меня на его сторону перейти убеждал и про тебя гадости говорил, сказал, что ты предал страну и суассонцам продался. А ты и вправду с ними вместе сражался. Смешно, да?

– Ну почему? Любую ложь всегда надо мешать с правдой, так убедительнее, – пожал плечами Ладислас. – А с точки зрения Рене и его партии войны я и в самом деле предатель, ведь я с Республикой сотрудничаю и в совместной операции участвую. Если бы они победили – то я и в самом деле стал предателем. Что ещё он такого говорил?

– Ну… много чего. И что ты фалзаром нелегальным торгуешь. – Ладислас на этих словах чуть не подавился кусочком торта от смеха. – И что вообще тебя в плен поймали и скоро казнят. Меня даже в какую-то особую тюрьму сводили, показали тебя в цепях. А чтобы я не сообразила – это наведённая галлюцинация – он даже Фиал правды достал и сказал, что это я тебя вижу.

– Что он сказал? Что точно он сказал?! – побледневший Ладислас вскочил, не обращая внимания на улетевшую тарелку и шлёпнувшийся на скатерть десерт.

Если честно, такой реакцией я была ошарашена, поэтому ответила не сразу, да и потом начала мямлить:

– Ну как бы… Он сказал, в общем… Он сказал, что в камере сидит живой человек, а не иллюзия и это старший сын и наследник лорда Амандина Дюрана. Фиал после этого заработал, подтвердил…

– Живой, – еле слышно прошептал Ладислас. – Готье жив…

– Но ведь ты же один раз обманул Фиал…

– Лиза, Фиал невозможно обмануть. Способ, которым я тогда воспользовался, поможет только если очень тонко идти по краю правды плюс надо ещё кое-что. Фурнье этот метод вообще недоступен. Ни знаний, ни способностей. И даже если Фиал был ненастоящий, мы обязаны проверить. Понимаешь, Готье успел передать информацию о трещине, но у него был архив, в котором имена тех на самом верху, кто был повязан с нелегальным порталом. Через них мы выйдем и на остальных изменников, и на ту часть оружия, которую успели завезти. Его так и не смогли сломать за эти годы. Но главное – он жив. Они не смогли из него вытянуть информацию, и потому он жив. Где, где ты его видела?

– Ну… Это Управление стражи. Там здание, где ещё гостиничные номера для приезжих. Онфруа его знает, он меня прямо возле него встретил. Из него выходишь, метров сто направо. Дальше ещё раз направо, мы шли… ну минуты три, потом свернули налево. И там будет одноэтажное, что-то вроде сарая или гаража для машин. Построено как будто из силикатного кирпича, белый такой, но уже позеленевший от старости. Там сплошные решётки, прибитые прямо к глухим стенам и узкие окна-бойницы, также в решётках. Не перепутаешь.

– Лейтенант Дюпон! – чуть ли не закричал Ладислас показавшемуся на пороге столовой Квентину. – Тревога ноль. И срочно найдите Онфруа, он ещё не должен уехать, – после чего посмотрел на меня, и я слишком хорошо понимала, что у него на душе. – Лиза, я должен...

– Не говори ничего, – я подошла и легонько поцеловала его в губы. – Я понимаю. Не объясняй. Езжай и возвращайся поскорее.

Не знаю, действительно ли это был Готье Дюран – но если Ладислас сейчас не поедет за ним, то это останется между нами на всю жизнь.

– Мы недолго. Сейчас таиться нет смысла, на машинах – а там уже ждёт дежурный дирижабль. На всякий случай я оставлю Квентина и двух его парней, они как раз специалисты по защите. И мне так будет спокойнее. Мы скоро.

Я сумела продержать на лице выражение каменного спокойствия до самого отъезда как оказалось не такого уж маленького отряда. Даже смогла потом ещё с полчаса сидеть и болтать с Квентином и его товарищами. И лишь затем ушла к себе в комнату, где разревелась в подушку.

***

Мне снилось, что меня завалили подушками и одеялами до потолка, что я задыхаюсь. Хочу проснуться и не могу. Очнулась я в полумраке и непонятно где, но точно не в постели. Жутко болела голова, наверное, поэтому только через несколько секунд я сообразила, что лежу на огромном каменном сооружении и абсолютно голая. Над головой потолок пещеры или тёмного сводчатого зала – не разберёшь. Я попыталась вскочить – кандалы натянулись, увлекая меня обратно. Остро пахло мускусом. И я прямо на алтаре, иных мыслей окружающее не вызывало. Особенно когда я повернула голову и увидела, что возле каждого из колец, которыми к плите крепились кандалы, лежит острый клинок с длинным лезвием. Мамочки… Ой-ой! Куда же я попала, и кто меня похитил? А ещё очень хотелось бы думать, что ножи тут лежат для антуража. Но что странно – по идее кандалы должны больно жать, камень холодный и шершавый, но никакого дискомфорта я не ощущала. Скорее наоборот, как на удобной постели лежала.

Дальше я завизжала то ли от страха, то ли от стыда, то ли почему ещё. В зал вошли три десятка абсолютно голых мужиков, если не считать масок-капюшонов на голове, и у всех члены находились в состоянии эрекции, причём даже не медику она казалась какой-то неестественной. Половые органы торчали так, словно из дерева выточены. Толпа замерла полукругом чуть в стороне от алтаря, один же шагнул вперёд и запрыгнул на каменную плиту.

– Сейчас моё безумие закончится, – зашипел он приглушённо. Надо было сразу с тебя начинать, тогда я бы не испытывал сейчас этот зверский голод и муки всего Безумия!

Я покрылась мурашками и задрожала от ужаса. Так это и есть тот самый душегуб, на совести которого смерть девочек из Академии! Неужели и мой черёд настал? Нет, я к этому совершенно не готова, у нас с Ладисласом только началось! Но как, как черти бы вас и местные демоны побрали, я здесь?! Мой муж оставил охрану и был в ней уверен. Тогда почему тогда я в каком-то капище, а не дома и ничего не помню? Как хочется обратно… Да хоть куда угодно, лишь бы исчезнуть с этого страшного каменного ложа.

– Ты всё это время ходила мимо меня с гордым неподкупным видом, – продолжал шипеть непонятный призрак. – Как я тебя добивался. Чем, чем ты привлекла меня? Как я тебя хотел, с первого мгновения, едва увидел! Сколько намёков я тебе делал? Сколько попыток прикоснуться, невзначай дотронуться, вдохнуть твой волшебный аромат. Но всё напрасно. Ты не замечала меня. Или хуже, ты играла со мной, ты оттолкнула меня. Поэтому ты тут!

– Да кто вы? – воскликнула я, пытаясь сообразить, кто из знакомых мог испытывать подобные токсичные чувства ко мне.

А этот человек меня точно знал, да и мне фигура была смутно знакома.

– Ты действительно хочешь увидеть перед смертью лицо палача? – склонил он голову набок, приседая так, чтобы его мужской орган был направлен точно мне между ног.

– Да! Я хочу понять, кто… ты…

– Что ж? Почему бы и нет, если ты сама просишь.

Непонятный псих потянулся к капюшону и откинул его. Базиль Ламбер!

– Ты! – потрясённо воскликнула я. – Все эти убийства совершил ты?!

– Я, – снисходительно усмехнулся Базиль, и глаза у него были абсолютно сумасшедшие. – Я! И я делал это ради тебя! Ты должна была стать моей, я ждал. Но ты отказалась. Я специально в тот вечер сделал так, чтобы нам никто не мог помешать на балконе. Я пришёл к тебе и рассказал, как люблю! А ты! Ты меня прогнала, ты выбрала этого противного Дюрана! И когда я послал тебе цветы и торт, ты снова предалась греху с Дюраном, ты выбрала его! Третий знак был дан – когда я предложил дружбу там, на Ла Мюссин. Ты снова оттолкнула меня. Но как говорят у вас на Листе – Боги тройню любят? Свершилось, ты трижды показала свою суть, братья были правы!

– Но почему? – только и смогла пролепетать я.

– Почему? Ты ещё спрашиваешь, почему? Да я дышать без тебя не мог! Всю душу ты мне вытащила, сердце живьём из груди вырвала! – психа затрясло. – И теперь ты расплатишься за каждую мою душевную рану, за каждую муку!

– Базиль, что за бред?! Я даже и не подозревала…

– Конечно, ты не подозревала? Все женщины суть греха, суть обмана, которые всё равно не могут отойти от истинного предназначения: ублажать мужчину. Естественно! Сначала крутила мозги Самохину, а потом решила, что Дюран партия повыгоднее? А на меня, сколько бы я к тебе ни пытался приблизиться, смотрела надменно, свысока.