Имперская жена - Лика Семенова
Она ослабела за считанные минуты. Ее руки обмякли, она уже не сучила ногами. Закатывала глаза, сверкая белками. Я с опаской посмотрела на приоткрытую дверь — никого. Но мне казалось, мы так шумели, что звуки расползались, как вой сирены. Но мне нечего было терять, иначе отрава оказалась бы в моем желудке. Я помедлила несколько мгновений, прислушиваясь, наконец, уложила Лиру на кровать, удивляясь, какой тяжелой она вдруг оказалась. Я стащила с нее накидку, надела на себя, поверх волос. А лигурку накрыла тонким одеялом, чтобы было понятно, что на кровати кто-то лежит.
А что теперь? Сама не понимала. Меня лихорадило, в ушах бешено колотился пульс. Я была как в бреду, никак не могла осознать, что только что сделала, что у меня хватило смелости, сил. По венам разливалось что-то огненное, безумное. Что-то вроде больного азарта, который я никогда прежде не испытывала. Я прокралась к двери, осторожно выглянула — никого. Похоже, эти люди даже не считали нужным охранять меня здесь. Направо просматривался длинный черный коридор, налево зиял проем, в котором клубилась серая муть. Я заперла дверь, кралась вдоль стены, вышла на металлическую платформу, которая предательски загудела под ногами. Я замерла, хватаясь за ржавые перила. Едва не отдернула руку от налипшей на ладони мерзкой пыли, которой было покрыто все здесь. Всматривалась. Но все было каким-то седым, затянутым туманом, мутным и призрачным. Невозможно было рассмотреть что-то дальше пары-тройки метров.
Но медлить было глупо. Я вновь ухватилась за перила и, стараясь издавать как можно меньше шума, пошла вниз. Ступенька за ступенькой. Наконец, почувствовала под ногами твердую почву, камни. Остановилась на мгновение, переводя дух. Глубоко вздохнула и пошла почти на ощупь вдоль строения. Но тут же услышала из тумана:
— Ну что? Все?
64
Я замерла, во рту мигом пересохло. Если подам голос — мне конец. Я интенсивно закивала, чтобы этот жест был хоть как-то различим в тумане, угукнула, и не дожидаясь ответа пошла дальше, ежесекундно опасаясь, что меня остановят. Бежать при такой видимости было невозможно. Но если спросят что-то еще — я попалась.
Я слушала, как гулко позади загудела лестница под тяжелыми шагами, как этот звук отдалялся — наемники пошли наверх. Через каких-то пару минут все прояснится. Я даже не пыталась предполагать, что со мной сделают. Лишь быстрее перебирала ногами, стараясь уйти, как можно дальше. Но куда? Я продвигалась с ловкостью слепого, не имея ни малейшего понятия, где находилась. Есть ли вообще отсюда какой-то выход?
Кровь шумела в ушах, сердце колотилось. Я тонула в вонючем тумане, видя над головой подсвеченные мутные пятна. Туман преломлял свет прожекторов, и я ощущала себя под куполом из жидкого стекла. То там, то здесь виднелись цветные размазанные круги фонарей, неверные контуры строений, но в некоторых местах темнота сгущалась. Я решила пробираться туда, где было меньше света. Судя по моим ощущениям, мы заходили сюда с какого-то пустыря, на котором останавливался корвет.
Крики послышались совсем скоро. Плотным гудением стелилось пение железной лестницы, вибрация будто заползала в грудь, усиливая ощущение паники. Я мгновение медлила, не зная, бежать или затаиться, чтобы преследователи прошли мимо, но когда заметила нервные тонкие лучи фонарей, поняла, что стоять на месте — безумие. Только бежать, понимать, что я хоть что-то делаю для себя.
К счастью, вокруг был сплошной хаос. Строения, развалины, кучи хлама, сваленные ящики, бочки. Я передвигалась мелкими перебежками от укрытия к укрытию. Замирала, прислушиваясь и приглядываясь. Старалась сдержать дыхание, чтобы его не услышали. Я притаилась за кучей металлических коробов, наблюдала за разрезающими плотный туман тонкими лучами света, похожими издалека на детали какого-то единого механизма.
Вдруг лучи погасли. Один за одним. Голоса стихли. Я какое-то время всматривалась в то место, где они белели только что, прислушивалась. Ни звуков, ни света. Я с ужасом понимала, что наемники сменили тактику. Их фонари слишком ясно давали понять, откуда ждать опасность. И я будто ослепла.
Но вот загорелся один луч, второй, третий. Вновь послышались далекие голоса. Они уходили влево. Лучи истончались, блекли, пока не завиднелись в тумане лишь мутным едва заметным пятном. Я поднялась из своего укрытия, сделала несколько шагов. Даже не успела охнуть. Меня сгребли сзади. Я отчетливо чувствовала спиной пряжки чужой куртки. Рот зажала огромная ладонь. Я услышала тонкий писк нарукавного селектора, голос позади:
— Поймал.
Я извивалась, пытаясь выскользнуть из цепкой хватки, но это было бесполезно. Со мной не церемонились. Чужие пальцы со странным отвратительным запахом, от которого выворачивало, вцепились в лицо до ломоты, другая рука оковами зажала сразу оба запястья. Я дергалась, мычала, отчаянно колотила ногами, стараясь оттоптать наемнику пальцы. Силилась даже укусить ладонь. Но это походило на агонию. Меня шпарило кипятком, и попытки вырваться становились все безумнее. Но я добилась лишь того, что хватка усилилась. Вонь от его пальцев стала невыносимой, невозможной, и внутри резануло от приступа тошноты. Кажется, наемник почувствовал это, на миг убрал руку, отпустил запястья, и меня тут же скрутило пополам, но пустой желудок ничего не исторг, лишь резануло, будто ножом, и разлилась желчь во рту. Я повисла на его руке, жадно хватала ртом воздух. Дергалась, будто меня все еще тошнило, и лихорадочно искала выход, которого не было. Я нашарила прямо под ногами короткий железный прут или кусок трубы. Резко разогнулась и ударила наобум, за голову. Чувствовала плотный удар, и вместе с ним разливалось какое-то жгучее удовлетворение. Я очень надеялась, что сумела попасть в глаз.
— Сука!
Чужая рука тут же легла на горло, и я почти задохнулась.
— Не дергайся, или придушу. И никто мне не указ.
Я замерла,
