Защитник Драконьего гнезда. Том второй - Айя Субботина
В замке ведем себя как мыши. По возможности, разумеется. Никаких приказов, никаких вызовов прислуги. Анвиль заносит Амелию в ее комнату, а я подготавливаю отрезы чистой ткани и холодную воду, набираю немного душистой мази - вытяжку из местных хвойных. Пока добрались, у дочки подскочила температура - не критично сильно, но заметно.
— Останься с ней, - говорит Адвиль.
— Пожалуйста, не обижайся, - мне даже подумать больно, что сказала что-то не то. А ведь сказала. И даже не в словах дело - в моем поведении.
Он смотрит на меня так, точно я заявила, что с сегодняшнего дня буду питаться только зелеными гусеницами. Причем исключительно лохматыми.
— Ты среагировала так, как среагировала бы любая любящая мать. У тебя был единственный шанс остаться спокойной - ничего не видеть. Я решил, что это будет неправильно. Так что если кто-то и виноват в твоем срыве, так это я. Ни о чем не думай. Иди, ты нужна нашей дочери.
«Нашей дочери...»
— А ты?
Анвиль морщится.
— Нужно позаботиться о Г’рах Таре. Старик уже не в прежних силах.
— Да, конечно, - отлично, а 0 шамане я и не подумала. Как-то так получается, что серьезный стресс напрочь выключает мою голову и лишает способности рассуждать здраво. И мне это очень не нравится. — Если нужна ка кая-то помощь, только скажи.
— Скажу. Но пока ему нужен только покой. Я недолго – и вернусь к вам.
Приподнимаюсь на носочки и осторожно целую драконяку в уголок губ. Когда-нибудь потом я обязательно придумаю способ, чтобы донести до него всю ту благодарность, что испытываю к нему. И, вполне возможно, как бы банально это ни звучало, все же решусь на определенного рода интимные ласки. Все это очень стыдно-стыдно, но на этот раз с хорошей и волнительной стороны. Но об этом позже.
Анвиль притягивает мне в ответ и целует уже в губы, а потом уходит.
Возвращаюсь к Амелии и проверяю ее температуру - жар еще немного усилился.
Накладываю на ее лоб влажную тряпку, а потом наношу несколько пахучих капель мази под нос и на спину. Почти сразу ее дыхание, до того поверхностное и быстрое, становится куда более спокойным и размеренным. По правде, я хоть и та еще волнительная мамаша-наседка, но, слава всем богам, дочка не выглядит прямо больной, скорее, сильно уставшей. Отчасти даже истощенной, судя по немного ввалившимся глазам.
К утру надо будет сделать самый вкусный в мире бульон.
— Ты будешь самой красивой и сильной в мире дракошей, - говорю, гладя ее по голове.
Глава тридцатая седьмая: Анвиль
Глава тридцатая седьмая: Анвиль
В покоях, где размещен шаман, от духоты и концентрированного запаха всевозможных трав едва можно дышать. Но это для его обиталища обычное дело. В родной деревне все то же самое. Я сам, когда впервые оказался у него в «гостях», ощущал себя так, будто несколько дней к ряду просидел в опиоидных курильнях Востока, когда голова уже ничего не соображает, а все кости превратились в студенистую массу, едва-едва удерживающие тело в сколько-нибудь прямоходячем положении.
Я знаю, что делать.
Среди множества глиняных склянок шамана нахожу одну, с ярко-красной сургучной пробкой. Это небольшое воровство, но, уверен, мой старый друг меня обязательно поймет. А мне без этого нельзя.
Подношу склянку к уху и встряхиваю. Хорошо, характерный шорох говорит о том, что необходимое мне снадобье в достатке. Я надеялся, что удастся обойтись собственными силами, но обстоятельства диктуют иные правила игры. И я их принимаю.
Зажигаю пару пучков трав и старательно окуриваю ими спящего шамана. Тяжесть и концентрация всевозможных запахов усиливаются многократно. Знаю случаи, когда даже бывалые воины не выдерживали долгого пребывания среди всего этого чадящего безумия и падали без сознания. Мне проще, природная стойкость позволяет продержаться много дольше. Но все равно не бесконечно.
Шаманы же диких народов приучают себя к подобным условиям в течение многих лет, постепенно увеличивая количество всевозможных трав и реагентов в своем жилище. Насколько знаю, подобные условия способствуют появлению вещих видений. И я бы первым усомнился в их правдивости, но за время, пока жил в горном племени, не раз стал свидетелем умения шамана проникнуть в грядущее.
Но зажженные мною пучки трав не предназначены для вызова видений, с их помощью я защищаю Г’рах Тара от вероятности повторного визита к нему теней. Такое бывает. Обычно всеми этими вещами занимается ученик шамана, но у Г’рах Тара его нет. Не сложилось.
«Мало передать знания, нужно слышать предков, нужно держать в руках силу», - примерно так говорил мне шаман. И не во всяком племени случается преемственность поколений.
Насколько я понимаю, шаман – этот тот же маг, но с иным подходом к управлению силой. И обойтись простыми знаниями тут не выйдет. Можно наизусть знать заклинания или обряды, можно досконально воспроизвести всевозможные концентрационные схемы и пентаграммы, но если ты не в состоянии даже почувствовать силу – ничего не выйдет. В случае с магией из ничего не получается все.
Вокруг кровати Г’рах Тара тонкой полосой рассыпаю заговоренную соль, затем расставляю в углах комнаты заранее подготовленные шаманом черные свечи и поджигаю их.
Я всего лишь делаю то, что не требует того самого чувства силы. Обычные манипуляции, на которые способен любой мальчишка. К сожалению, проделать их заранее невозможно, потому я здесь.
Напоследок кладу на закрытые веки Г’рах Тара пару древних монет, изображение на которых уже толком и не разобрать. Вот и все, теперь старому другу нужен только покой.
Отворачиваюсь и уже было ухожу, когда в мое предплечье мертвой хваткой вцепляется рука шамана. При всем при этом он даже головой не шелохнул – монеты лежат ровно так же, как я и положил.
— Она погубит тебя, - абсолютно мертвый замогильный голос из едва раскрывающихся губ. – Беги, Г’ан Длеар. Это
