Черное зеркало, белый алтарь - Галина Дмитриевна Гончарова
Это или самому, или платить – и долго, и дорого. Проще нанять экипаж и доехать до академии с комфортом. Можно еще и подремать в экипаже. В академии ему точно покоя не будет. А Валор никуда не денется… дура!
Поговорки про жабу в Эр-Сианне не знали, но жабы в нем водились. Жирные…
Ауделия была в медпункте. Одна.
Сидела у стола, перебирала какие-то порошки и пакетики и даже головы не подняла, когда вошел Садовар. Выгорела начисто. Ауры практически не было. Пустое место, чистый лист.
Ректор тоже решил не тянуть:
– Зачем?
– Ты бы на ней женился…
– Да. Но это только для семьи и детей.
– А на мне никогда не женился бы…
Садовар и отрицать не стал. Да и голос женщины, тоскливый, отрешенный, не располагал к умствованиям. Она уже внутренне мертва. Она не собиралась уходить или прятаться.
– Никогда.
– Я тебя любила.
– Сейчас уже не любишь?
– Ненавижу. Не я… никогда… ни за что… всегда недостаточно хороша… ненавижу…
Все было ясно.
И заклинание, которое активировал Садовар, было, скорее, coup de grace – ударом милосердия. Когда душа выжжена, не так важно, жив ты или мертв. Второе даже лучше…
Садовар посмотрел на тело женщины, раскинувшееся на столе, потом подумал, оттащил его подальше от деревянных предметов, благо пол в помещении был выложен каменными плитками, и активировал еще одно заклинание. Испепеления.
Остатки потом можно будет ссыпать в цветочный горшок, вон на подоконнике, с лилиями. Или оказать Ауделии последнюю милость и развеять пепел по ветру. И все.
Ауделия жила одна, мужа и детей у нее не было, родные где-то далеко… скажет, что она уехала, никто и проверять не станет.
Так проще. Совесть ректора не то что не терзала, она даже рядом не проползала.
А то начнется вся эта ерунда: покушения на убийство, наказания, расследования, отчетность…
Ни к чему.
Репутация академии должна быть безупречна. А репутация самого Садовара – тем более. Ему скоро жениться, его имя окажется у всех на слуху… не надо, чтобы его абы кто трепал. Ни к чему.
Ей плохо. Ей больно, она почти умирает… я это чувствую. Я чувствую ее той частью искалеченной души, которая цепляется за алтарь.
И ничего, ничего не могу сделать… Даже передать ей еще сил… Она словно бы не может ничего принять. Она без сознания…
Если бы она тоже пролила кровь… Но этого не было, не было!!!
И я мечусь, словно загнанный зверь, по своей убогой клетке!
Наташа, Наташенька, Ната… Выживи, прошу тебя!
Если бы я мог молиться, мог отдать тебе те силы, которые у меня есть, мог хоть что-то… но меня просто нет. И сил у меня нет…
Остается только вспоминать детскую молитву, которой меня научила мать, и повторять безыскусные слова. И вплетать в них еще одно. Самое мое заветное желание.
Живи!!! Пожалуйста, живи…
Глава 11
Очнулась я в кровати.
Белейшее одеяло, мягкая подушка, солнечный свет, заливающий комнату…
Белые стены.
И на фоне всего этого черная клякса – медичка-медсестричка, которая сидит рядом с моей кроватью и читает книжку. Впрочем, за мной наблюдать она не забывала. Молоденькая такая, чуточку испуганная, с каштановыми волосами и симпатичным личиком. С другой стороны, зачем сюда сажать опытного работника?
Чтобы приглядеть за больным и поднять тревогу в нашем мире и практикантов хватало.
– Таэра, вы пришли в себя?
Я попробовала вдохнуть. Кашлянуть.
Получилось неплохо. Слабость в теле чувствовалась, но в остальном – нормально.
– Д-да.
Говорить тоже получилось.
– Дать вам попить?
– Да, пожалуйста.
Девушка засуетилась. Приподняла меня каким-то приспособлением, поднесла к губам поильник… ничего вкуснее этой воды с каким-то кисловатым соком я не пробовала в жизни!
Восхитительно!
– Спасибо, таэра…
– Син.
– Спасибо, таэра Син. Что со мной случилось? Я в больнице… лечебнице?
– Да, таэра Лискина. Если позволите, я позову лекаря, и он вам все расскажет.
– Я буду вам очень признательна, – выдавила я.
Хотелось еще пить и спать. И слабость эта…
Что со мной случилось-то? Анафилактический шок? Мало ли какие средства мог использовать ректор, может, у меня на них аллергия?
Долго ждать не пришлось, сестричка вышла из палаты, а вскоре ее дверь открылась и вошел лекарь. Невысокий, седой, такой подвижный весь, сухощавый…
– Таэра Лискина, добрый день.
– Здравствуйте, тэр.
– Тэр Игон. Можете так меня и называть.
Могу. Знать бы еще – имя это или фамилия. Но на всякий случай я поблагодарила и уставилась на врача преданными пуделячьими глазами. Тактика не подвела.
Меня осмотрели с помощью какого-то приборчика, похожего на калейдоскоп с ручкой и колесиком сбоку, потом еще поводили надо мной приборчиком, похожим на плоскую тарелку, которая надевается на ладонь, и покивали своим мыслям.
И разродились:
– Таэра Лискина, вы были отравлены веленой.
– Чем? Простите, тэр Игон, я не знаю, что это такое.
– Магическое вещество, которое вступило в реакцию с афродизиаком и принялось разрушать ваши энергетические каналы.
Честно говоря, первое, о чем я подумала…
– Я стала обычным человеком?
Тэр Игон сдвинул брови:
– Вы остались магом, таэра.
Я перевела дух:
– Спасибо за хорошее известие, тэр. Я иномирянка и не знаю, чем бы я могла заниматься в вашем мире, потеряв силу.
Тэр чуточку смягчился.
Видимо, нахлебался от магического высокомерия, хотя казалось бы – чего уж глупее? Кишки, геморрой, сердце – все у магов как у людей. А понтов – хоть лопатой отгребай.
Как аристократия в девятнадцатом веке. Тоже до многих не доходило, что кровь у них красная, а не голубая. А вот когда штыком потыкали…
– У вас все будет хорошо, таэра. Спасло вас то, что у вас хорошо прокачанные каналы. Велена, знаете ли, заставляет их расширяться, а потом резко сужаться. После этого они и распадаются, кстати, достаточно быстро. Маг сгорает, не выдерживая большого объема силы, и погибает. Это если ненаучно.
Научно мне и не требовалось.
– Я правильно понимаю, что мои каналы выдержали этот объем?
– Да, таэра. Сразу они не разрушились, а уже здесь мы вами занялись. Скажите спасибо тэру Садовару Лоринскому, который принес вас сюда сразу же, как вы потеряли сознание.
– Скажу, – кивнула я.
– А мне можете сказать, откуда вы взяли яд?
– Я не пила этой велены, – качнула я головой. – Тэр… я не знаю…
– Вот эти таблетки?
Коробочка мне была знакома.
– Это противозачаточное средство. Мне его дала таэра Валор.
– Противозачаточного там
