След лисицы - Марианна Красовская
Женщины кохтэ чаще всего приходили в шатры к любимым сами, не стыдясь и не пряча взгляда. Знали: они — драгоценности, они — счастье. Они дарят миру детей, создают уют, берегут и хранят шатёр. А уж женщины, у которых был уже ребенок от любимого мужчины, могли даже требовать… Так что Листян все делала правильно, но страшно было — до дрожи в коленках. Она поторопилась, конечно. Вечно торопится и делает глупости. Зря. Поймёт ли Наран?
— А ты хочешь? — Он ушам своим не верил.
— Хочу.
— Тогда возьму.
Поднялся, подхватил ее на руки, чтобы ноги не изранила об траву, оглядел их одежду. Штаны и рубашка вполне живы, а платье — пало в борьбе за любовь. И отлично, оно ему с самого начала его раздражало. Оно будто прятало его Листян, скрывало от него. Нет, обнаженной она ему нравилась невероятно, но не стоит так ходить. Принес к их маленькому стану, посадил на одеяло. Достал из седельных сумок свежую сорочку (свою) и штаны (Ингваровы), кинул ей.
— Одевайся, иначе я за себя не ручаюсь.
Она была так прекрасна, как он и представлял. Округлые бедра, тонкая талия, едва заметная выпуклость живота. Грудь, что идеально ложилась в его ладонь, беззащитный изгиб шеи, хрупкое плечо. Загляделся невольно — а какой мужчина сможет отвести глаза от такой красоты? Только евнух останется равнодушным!
Она же, почувствовав его смятение, одевалась нарочито медленно, дразнясь и соблазняя. Штаны, что болтались на Ингваре, как парус на мачте, женские ягодицы облепили до неприличия туго. И свои бы ей отдать, но отрываться от подобного зрелища не хотелось. А ведь он думал — насытился ей.
— Наран, сынок, а ты так и будешь голым стоять? — раздался ворчливый голос из кустов. — Меня, конечно, мужские задницы не смущают, но спереди хоть прикройся. И без того я уже понял, что у вас все сложилось прекрасно.
Листян взвизгнула, быстро проскальзывая в широкую рубашку. Наран вспыхнул как маков цвет, молниеносно натягивая влажные еще штаны. Он всегда краснел очень быстро.
— Нурхан-гуай, зачем пугаете?
— Испугаешь тебя, как же! Непокорная ты кобылица, наконец, выловил тебя мальчик? И оседлал! Я уж не верил в это.
— Не смущай ее, отец.
— Как вы здесь, зачем?
— Да вот… Никого не потеряли, детки?
Он вышел, наконец, из-за кустов — ничуть за прошедшие годы не изменился. Те же седые волосы торчком, те же хитрые желтые глаза, неизменная стать и хищные движения бывалого воина. А в руках у него, завернутый в одеяло, сопел лисенок.
— Ты его нашел, отец! Но как?
— Очень просто. Моя родня чужака почуяла. Вроде свой, а вроде и не знает его никто. Да еще детеныш совсем. Вот за мной и прибежали, чтобы я решил, что с этим чудом делать. Надо же, не думал даже, что мне внука на руках держать придется. Ни на одну женщину Наран больше не смотрел так, на сестру Баяра, да…
— Отец!
— Что “отец”? Неправду, что ли, сказал? По дарханайке ты вздыхал, а в шатер ее не привел.
— Она… отказалась. Другая страна, другие обычаи.
— Ну да, а ты такой глупый, что уговорить ее не смог. Ты, посол кохтэ, что даже угурам способный рис продать? Не верю. Не хотел просто.
— Отец! Хватит. Что с Ингваром?
— Ингвар, значит? Имя красивое, сильное. Что оно обозначает, дочка?
— Хранимый предками.
— Мне нравится. Скажи мне, Лисичка, он раньше оборачивался?
— Я… не знаю. Мне никто никогда не говорил.
— Ясно. Значит, остается только ждать. Бедный малыш, растерялся, заблудился, запаниковал…
— Отец, ему двенадцать. Он уже мужчина. Не ребенок вовсе.
— Ну-ну, а помнишь, как ты в таком же возрасте провалился в яму для шакалов? Два дня там сидел и выл. Насилу нашли тебя…
Лисяна хихикнула, покосившись на своего мужчину. Вот оно, значит, как! У Нарана тоже было детство! Она-то думала, что он всегда был серьезным и строгим, а он, как и ее… их сын, бегал по степи и влипал в неприятности! До чего же это… мило.
— А еда у вас есть? — присел на одеяло старый воин. — Может, покормите гостя все же? Да и Ингвар голоден, наверное.
35. Возвращение
— Ну, ну, лисенок, я твой дед, — уговаривал старый воин Ингвара. — Давай, хватит дуться. Все ты прекрасно умеешь, я уверен. Нам надо ехать дальше. Дом совсем близко.
Тощий и ушастый лисенок надменно кривил морду и отворачивался. Судя по поведению, он был вполне разумен.
— Оставь нас, я сам. Кажется, пришло время поговорить по душам, как отцу с сыном.
Нурхан кивнул, он был с Нараном полностью согласен. Давно было пора. Это ведь его
