Очень прекрасный принц (СИ) - Чернышова Алиса

— Ма шери, ну разве можно звучать так громко, сердито и грустно? Особенно в твоём положении?

— Папа, — у меня задрожали губы. — Я такая… глупая, завистливая и слабая!

Он покачал головой, присел рядом и осторожно погладил перья у меня на щеке.

— К чему это странное самоуничижение, ма шери? Мы оба знаем прекрасно, что это неправда.

Я всхлипнула и прижалась к нему в едином порыве, вдыхая знакомый запах.

— Я чувствую себя именно такой, папа. Слабой, лживой, ни на что не годной. А что хуже того, завистливой и мелочной. Даже музыка не приносит больше того утешения, какое я ищу. Мне мерзко от самой себя…

— Ма шери, — папа Буджо осторожно прижал меня к себе, — любое мыслящее существо подобно мелодии. Оно не может всегда оставаться в одном тоне, в одном звучании — это просто не имеет смысла. Высший звук не имеет смысла без низшего. У всех у нас бывают моменты слабости, тревоги, ревности, когда личный ритм звучит не так, как нам хотелось бы в идеальном представлении о нас самих. Тем не менее, мы не можем быть идеальными. Без несовершенства у нас не было бы музыки.

— Идеальными нет, но…

— Ма шери. За каких-то полгода ты едва не погибла, потеряла всё, взвалила на свои плечи огромную ношу, работала, не переставая. Ты отказалась от своей любви. Ты заперта в своей комнате, как в клетке. Ты ревнуешь. И поверь, это чувства, которые так или иначе знакомы каждому. Да, это пройдёт. Да, завтра или через неделю ты проснёшься и снова поймаешь свою высшую октаву. Но не спеши корить себя за слабость — ты имеешь на неё полное право.

— Спасибо, — шепнула я, прикрыв глаза.

— Сыграть тебе, милая?

— Да. Только… не рояль и не скрипка.

— То есть, ничего банального, моя дорогая? Поддержу, пожалуй. А что ты сказала бы о волынке?

От удивления я даже забыла, что грустила.

— Волынка… А откуда?..

— Прикупил недавно. Подумал, что это будет весело. Попробуем вместе?

Губы мои дрогнули в улыбке.

— Да, папа. Мы попробуем.

И на сердце у меня мгновенно стало легче.

Да, я слаба. Я разрываюсь между любовью и здравым смыслом, между человеческим и фоморьим, между тем, кто я есть, и тем, кем я хотела бы быть.

Но, возможно, иногда нужно позволять себе это. Быть слабой.

Иначе никак.

*

Я провела следующие дни в комнате. Училась играть на волынке. Музыкальная магия, конечно, давала мне некоторую власть над инструментом, но всё же практика ещё никому не вредила.

Столицу сотрясали какие-то неведомые скандалы, кажется, случилось наводнение в портовом квартале… но я не позволяла себе об этом задумываться. Принц там или нет, но есть кое-кто, о ком мне теперь нужно заботиться. И едва ли ему пойдёт на пользу моё постоянное нервное напряжение. Мне не надо было охотиться (энергией со мной делился Глубоководный), так что я впервые за последние полгода позволила себе просто расслабиться и отдохнуть. И только тогда осознала, насколько на самом деле устала.

Наверное, иногда этого не осознаёшь, пока не остановишься.

Спустя какое-то количество дней, когда моя игра на волынке перестала казаться натужной и чуть грязноватой, в комнату поднялась тётя Ленна.

— Принц уехал, — сказала она.

И я даже не расплакалась, только грустно улыбнулась.

Что же, это к лучшему: меньше соблазнов. Теперь мы оба будем там, где должны быть.

40

Или Ледяной

*

— Мне не нравится плавать, — сказал жирный серый кот, воинственно распушив свой огромный хвост. — У меня аллергия на воду. 

— А у меня аллергия на котов. Давай я выброшу тебя за борт, и ты поплывёшь следом?

Комок шерсти посмотрел на меня крайне подозрительно.

— Врёшь ты всё, — протянул он. — У драконов не бывает аллергии. 

— А я, может, необычный дракон, — сказал я.

— Угу, на всю голову необычный… — пробормотал кот. — Скажи честно: весь интеллект в вашей семье достался сестрёнке?

Вот ведь тварь пушистая.

— За борт выкину.

— Раскрою всем твои секреты.

— Не посмеешь.

— Спорим?

— И не успеешь.

— Спорим? Мы, перевёртыши, ребята шустрые. И вообще, я, может, счастье тебе, подставка для короны белобрысая, организовать пытаюсь. А ты меня — за борт, за борт… 

Я только покачал головой, с тяжёлым сердцем наблюдая, как тонут в тумане берега Вел-Лерии. Там, в человеческом городе, я оставил своего друга. А взамен получил чокнутый комок пуха и странную, не отпускающую ни на миг тоску. Интересно, когда это всё вообще стало моей жизнью? Кто бы ещё мне ответил…

Тут надо сказать: Марджана Лофф всё же оказалась парой Дина. Правда, никакой метки у них и близко не проявилось, потому нам пришлось подсуетиться и сотворить иллюзорную местной прессе на радость. Народ вроде бы скушал фальшивку, и это к лучшему. Широкой общественности пока что явно не стоит знать, что в самом понятии драконьих пар наметились значительные изменения. 

А они наметились. 

Рогатый божок довольно долго морочил нам голову. Но когда отец, видя неоднозначность ситуации, решил развалить к Бездне его Храмы… Тогда Лесной Царь очухался. И соизволил прислать своего посланца с объяснениями. А что посланец — кот Марджаны… Ну, тут какие боги, такие и посланцы. Думаю, зная Лесного Царя, нам ещё сказочно повезло, что это не говорящая сковородка. С него бы, пожалуй, сталось. 

Впрочем, плевать на кота. Куда важнее оказались новости, которые нам это “божественное чудо” принесло. Тезисов было несколько, и все они, как один, сбивали с толку. 

Итак, самое шокирующее: фоморы и сиды вполне могут иметь детей от драконов. Не важно, пара там или нет. Правда, от не-пары драконята родиться не могут; от родителя-дракона ребёнок унаследует только часть магии, но не второе обличье. То есть, фактически, ребёнок от такой связи будет полукровкой. Не слишком хорошо, но всё равно переворачивает всё наше представление о мире и жизни. Уверен, многие драконы, которые так и не смогли найти пару (или те, чья пара не способна в силу возраста или физиологии дать потомство) обеими руками ухватятся за возможность иметь собственных детей. Пусть даже не драконов. Опять же, придётся пересмотреть взгляд на брак и законы о бастардах: если могут рождаться полукровки, значит, они должны быть защищены. Пока что наше семейное законодательство просто не предусматривает такого исхода....

Но дальше — больше. Оказывается, сиды и фоморы могут быть парами драконов, но метка парности при этом не появляется. Местные боги, видите ли, “не хотят клеймить своих любимых детей, как скот”. Ну-ну. Так что определить такую пару можно только тремя способами. Первый, тот самый, который провернул Дин: пробыть рядом достаточно долго, чтобы ментальная связь образовалась. Способ второй: подождать полгода, когда у дракона изменится аура и перестроятся стихийные узоры на щеках. Способ третий, который уже испробовал Дал Ртутный: узоры на щеках трансформируются, если пара беременна от дракона. Это происходит, когда плод впервые проявляет свою магию. 

Разумеется, такие новости всё значительно… усложнили.   

Но даже это ещё не всё. Следующее правило создавало ещё больше проблем. Оно гласило: если парой дракона становится сид или фомор, то драконы у них смогут родиться только после добровольного обряда в Храме Тёмных Богов. 

На самом деле, вполне изящное решение со стороны местных божеств. Во-первых, они обезопасили своих любимчиков от репродуктивного насилия. Всё же, как бы ни были драконы добры к своим парам, но мнение на тему того, хотят ли они этими самыми парами быть, учитывалось далеко не всегда. Во-вторых, теперь всем ясно, что Храмам на территории нашей славной Империи быть. Если они потенциально могут понадобиться для воспроизведения новых драконов, то в их сторону даже дышать никто не посмеет, это понятно… В общем, отлично придумано. Не подкопаешься. 

К слову, как мне показалось из тона короткого разговора между нами, отец таким поворотом событий не слишком опечален. Не в восторге, конечно: всё же, эта информация полностью переворачивает многие устои Драконьей Империи. Но бегать кругами и рвать волосы на всех труднодоступных местах он тоже явно не намерен.