Шеррилин Кеньон - Пощады не будет
— Дев!
— Я не евнух, Сэм, — стиснул он зубы. — Я не хочу жить, храня целибат до конца своих дней. Уж лучше умереть.
— Не будь таким фаталистом. Это всего лишь секс. Ты сможешь жить без него. Поверь мне.
Сэм не понимала того, что он пытался сказать. Дело не просто в сексе. А в осознании того, что она — его пара и что ему запрещено быть с ней, — вот что его погубит. Вер-Охотники всегда безумно опекали свою пару. Они не любили находиться порознь.
Знать, что она там, без него…
Это убьет его.
Сэм едва заметно выдохнула.
— Сколько у нас времени, чтобы принять решение?
— Три недели. — После он станет импотентом. Упаси боже…
— Хорошо. Мне нужно подумать.
«Не торопись, отнесись к этому серьезно. Не ставь себя на мое место. Что бы ты ни делала, сначала подумай о себе». Ему пришлось прикусить язык, чтобы не произнести это вслух. Иначе он станет таким же эгоистом, как если бы обвинил во всем ее, и этого он не сделает никогда.
— Ты знаешь, где меня искать, Сэм.
— Окей. Поговорим позже.
Дев разъединился и опустил голову на руки, сдавшись на милость эмоциям. Медведь внутри хотел отправиться к Нику и взять ее, хочет она того или нет. Мужчина же знал, что ничего не выйдет. С Мойрами это не пройдет. Все находилось в руках Сэм, и ему оставалось лишь ждать.
«Ненавижу вас, трех стерв. Чтоб вы сгнили в Тартаре».
Греческая богиня Атропос отодвинулась от ткацкого станка, где они с сестрами пряли судьбы тех, за кого несли ответственность. Каждая из трех Мойр занималась своей работой. Лахесис отвечала за продолжительность человеческой жизни. Клото плела события, которые ее формировали и разрушали.
Атропос же была той, кто обрезала нить. За ней было последнее слово…
По крайней мере, пока не вмешался их брат. Мерзавец.
Не желая об этом думать, она подняла взгляд на Лазароса, молча смотревшего на нее.
— Дело сделано. Они — пара.
Лазарос довольно улыбнулся.
— Не знаю, как тебя благодарить, маленькая кузина. Воистину, ты спасительница.
Какая ирония, сказать это той, чьей основной обязанностью была смерть.
— Не понимаю, чем именно смогла помочь. Но если Артемиде есть, что сказать…
— Она не будет возражать. Обещаю. Но если что, я обо всем позабочусь. — Он поцеловал ей руку. — И у меня осталась еще одна просьба.
— Какая?
Он выдернул из станка ту прядь, что представляла судьбу Темной Охотницы Самии.
— Не обрезай эту нить, пока я тебе не скажу. — Ведь если Атропос ее не порвет, Сэм не сможет умереть. До тех пор, пока та оставалась невредимой, он мог пытать Сэм, сколько душе угодно.
— Как пожелаешь, братец, — кивнула она ему. — Я не трону ее, пока ты не навеселишься.
Лазарос сжал ее руку, и затем отпустил. Временами родство с Мойрами было на руку.
И сегодняшний день с лихвой это продемонстрировал.
Дев не мог прекратить таращиться на свою ладонь. Было так странно видеть на ней метку после веков размышлений на тему, как и когда это случится. Хотя это и были девчоночьи мысли, он всегда думал, что его церемония соединения будет по-настоящему особенной: трубный оркестр, запускающиеся фейерверки… Люди аплодируют. Его семья падает в обморок, не веря своим глазам. Голова Реми взрывается.
А действительность…
Оказалась в высшей степени разочаровывающей.
Просто еще один день.
Ничего не изменилось, однако все было иначе. Закрыв глаза, Дев представил лицо Сэм. «Пожалуйста, не казни меня, детка». Она должна принять его.
За что его можно не любить?
Ему на самом деле не понравился голос в голове, принявшийся составлять список: «Да, я медведь-свинья. Раскидываю по полу мокрые носки. Люблю драться и не слушаю столько, сколько должен…
Я такой придурок».
— Эй, Дев?
Он вздохнул, услышав из коридора голос своего брата Кайла. Скатившись с кровати, Дев встал на ноги и пошел посмотреть, чего тот хотел.
Но за дверью был не Кайл.
По другую ее сторону, ехидно улыбаясь, стоял Страйкер:
— Если Магомед не идет к горе…
Произнеся это, он выстрелил Деву в грудь.
Сэм сжимала в ладони телефон. Она пыталась убедить себя, что звонок Деву будет плохой идеей. Что она не хочет быть его парой.
Но постоянно возвращалась к одним и тем же мыслям.
Какие чувства Дев вызывал в ней. Как сильно ей нравилось видеть его дерзкую ухмылку, даже когда она ее раздражала.
«Я так запуталась».
Она проследила пальцем линии узора на ладони, отметившего ее как пару медведя. Случившееся должно было привести ее в ужас, но каким-то образом это казалось ей правильным. Как ни странно, Сэм думала, что Иоль тоже был бы рад за нее.
Но если она продолжит в том же духе, возникнет более серьезная проблема. Она не хотела снова становиться человеком. Никогда. В этом не было необходимости. Превращение не избавит ее от способностей. Они останутся, но сама она станет смертной.
И умрет.
Да, она сможет иметь детей, и это было единственным плюсом. А умереть во время беременности…
Сэм не хотела когда-либо вновь становиться такой уязвимой. А если у нее не будет детей, она лишит Дева этого удовольствия.
«Вы всегда сможете усыновить ребенка».
Разве? Она все еще будет Темным Охотником, обязанным служить Артемиде. Поймет ли богиня, или же потребует за это голову Сэм?
Пытаясь разобраться в путанице, она лишь заработала мигрень.
Сэм вздрогнула от испуга, когда зазвонил телефон. Дев. Улыбаясь, она открыла телефон и ответила:
— Да?
— И в сердце, и в душе
Зло корни свои пустит.
Когда луна кровавая взойдет,
Демонов час по всей земле пробьет.
Кровь застыла в жилах, когда демонический голос зашептал ей в трубку.
— Кто это? — потребовала она.
— Тот, кто скучает по тебе. Правда, Медведь?
— Не приближайся ко мне, Сэм. Не… — слова Дева оборвались резким рычанием, прозвучавшим так, словно он хотел добраться до чьего-то горла.
— Если хочешь снова увидеть свою пару, прямо сейчас, никому не говоря, выходи из дома и иди вниз по улице к бару «Лафиттс Блэксмит Шоп», я буду ждать тебя снаружи.
— Как я тебя узнаю?
— Ты узнаешь меня, Темный Охотник. И лучше тебе прийти одной. От этого зависит жизнь Дева, — демон повесил трубку.
Ярость и страх смешались в душе Сэм, вызывая желание убить кого-нибудь. Но что еще хуже, они пробудили ее ночные кошмары и разрушили уверенность.
Как им удалось схватить Дева? Как они догадались прийти за ним?
