Виола Ривард - Плененный альфа
Боазу пришлось бежать рядом с ними. Несмотря на то, что они были в логове уже три дня, его ноги до сих пор был покрыты волдырями.
Был и плюс в том, что Тэллоу находилась рядом, потому что она выступала в качестве ее стража. В какой бы комнате Джиннифер ни находилась, некоторым она не позволяла заходить, а других выпроваживала, если они задерживались слишком надолго.
Боаз положил руку на талию Тэллоу и потянул ее к себе на колени.
— Давай же. Прекрати, если ты не хочешь чтобы она снова тебя шлепнула.
Оборотень ерзала в его объятиях, хотя легко могла вырваться, если бы захотела. Невысокий, неуклюжий мужчина и длинноногая, привлекающая внимание волчица были странной парой. Но какимто образом они хорошо друг другу подходили.
Тэллоу прищурила свои разноцветные глаза, глядя на Джиннифер.
— Знай, человек, я позволяю тебе меня бить только из-за щенка. Но я веду подсчет, и, как только он появится, я собираюсь вернуть тебе каждый шлепок. С процентами.
Было заметно, что симпатия Тэллоу к щенку не распространяется на его мать.
— С нетерпением буду ждать, — сказала Джиннифер, мысленно добавляя в конце «сука».
Она приподнялась и села на кровати, когда кто-то отдернул шкуру, висевшую на двери. Тэллоу выглядела так, словно она собиралась возразить, но захлопнула рот, как только Индиго подбежала к.
Джиннифер.
— Я знала, что ты вернешься, — сказала Индиго, притягивая Джиннифер в крепкие объятия.
Джиннифер так же отчаянно ее обняла и, когда они отстранились друг от друга, поцеловала каждую конопатую щеку Индиго. Глаза Индиго с изумлением остановились на ее животе.
— Это… моего брата?
За нее ответила Тэллоу.
— Думаешь, она бы заставила нас привезти ее сюда, если бы вынашивала щенка не от Зейна? Ты явно перегрелась на солнце, и от этого у тебя поджарились мозги.
Обращаясь к Боазу, она сказала.
— Мне не нужно было спрашивать. Как только я понюхала ее, то сразу поняла, что буду тетей.
Лицо Индиго сморщилось от досады.
— Тебе даже не нравятся щенки, и не ты его тетя, а я.
Молодая оборотень наклонила голову к животу Джиннифер.
— Ох, ну надо же, я могу слышать его сердцебиение. Привет-привет, сладкий щеночек. Это тетя.
Индиго. Твоя единственная тетя.
До Джиннифер дошло, что они уже давно должны были услышать остроумный ответ Тэллоу. Но когда она посмотрела на нее, то увидела, что та смотрит куда-то в сторону. Джиннифер последовала за ее взглядом, туда, где, прислонившись к двери, стоял Зейн.
В течение нескольких недель она ждала и страшилась этого момента, снова и снова проигрывая его в своей голове и стараясь представить, как все пройдет. Все уже пошло не так, как она планировала.
Они не были наедине, и он ничего ей не говорил. Только пристально смотрел на нее с непроницаемым выражением лица, от чего каждый нерв ее тела был на пределе.
Планируя, что она скажет, она не могла предсказать, что с ней станет, когда она его увидит.
Поначалу ее охватил страх, и это было как падение сквозь слой льда. Затем появились неуверенность и стыд, и она угодила в яму, заполненную лавой. Внутренности скрутило, и ее стало мутить, и ей хотелось вырвать и заплакать.
Тэллоу потянула Индиго за рубашку.
— Пока что достаточно. Мама и папа должны поговорить.
Прежде чем покинуть комнату с Тэллоу, Боаз ободряюще улыбнулся Джиннифер. Когда Индиго проходила мимо, Зейн положил руку, чтобы ее остановить. Снова превращаясь из статуи в человека.
Он посмотрел на нее укоризненным взглядом и сказал.
— Можешь принять ванну или пойти в свою комнату, но не околачивайся поблизости и не подслушивай.
Индиго что-то ответила, но Джиннифер не услышала. От звука низкого голоса Зейна, знакомой властности и спокойного контроля, мышцы ее сердца расслабились. И у нее появилась отчаянная потребность быть рядом с ним, прикасаться к нему, чувствовать его запах.
После того как они оказались наедине, она несколько раз открыла и закрыла рот, пытаясь вспомнить все, что должна была сказать. Как она должна была объяснить ему, почему не вернулась раньше.
— Я должна была закончить свой документальный фильм, потому что это было слишком важно. Я должна была убедиться, что это именно та жизнь, которую я хотела. Я должна была быть уверенна, потому что как только я приеду сюда, я не смогу снова тебя оставить.
Слова застряли у нее в горле, когда Зейн подошел и присел рядом с ней. Он провел кончиками пальцев по ее животу и затем положил ладони на выпуклость. Его рука закрывала больше, чем половину живота, и впервые за несколько недель она почувствовала себя очень маленькой.
— Как? — спросил он, массируя ее кожу большими пальцами и делая маленькие круги.
Ее попытка говорить беззаботным тоном сорвалась из-за дрожи в голосе. — У него будет твоя способность к деторождению и моя ужасная память на даты.
Джиннифер увидела, как его губы дернулись, но он по-прежнему смотрел вниз на свою руку, лежавшую на ребенке. Она облизала губы и спросила.
— Ты меня ненавидишь?
Его золотистые глаза сдвинулись и встретились с ее глазами. Он поднял руку и погладил ее лицо.
— Как я могу тебя ненавидеть?
Зарыдав, Джиннифер наклонилась вперед, чтобы захватить его губы в страстном поцелуе. Зейн обнял руками ее спину, и его рот ответил полной мерой, целуя ее в ответ, горя от потребности. Его язык глубоко погрузился, исследуя каждый дюйм ее рта, прежде чем пригласить ее язык в чувственный танец.
Как только поцелуй усилился, их руки начали бродить, заново знакомясь с каждым изгибом и впадиной их тел. Его руки гладили ее шею, и он зарычал от удовольствия, когда пальцы коснулись его метки.
Она всхлипнула, когда он начал массировать ее грудь, и стала двигаться к нему поближе, пока.
Зейн не притянул ее к себе и не усадил на колени, так что она его оседлала. Его шкура упала рядом, и она почувствовала, как он возбудился.
Потребность иметь его внутри себя была непреодолимой. Это была не просто ноющая пустота нерастраченной страсти, но что-то, что находилось гораздо глубже. Ей нужно было вновь соединиться с ним на самом первобытном уровне.
Они продолжили целоваться, и она ловко сдвинула одежду в сторону таким образом, что могла расположиться прямо над ним. Она покачивала бедрами и подумала, что чувствует его твердую длину, пульсирующую напротив ее сердцевины.
Она оторвалась от него только для того чтобы сказать:
— Порви это.
Альфе не нужно было просить разъяснения. Он протянул руку между ними и, используя свои острые когти, осторожно разорвал ее трусики. Зейн схватил свой возбужденный член, и им обоим пришлось отодвинуть друг от друга бедра, чтобы дать ему возможность устроится напротив ее влажной расщелины.
