Дебора Боэм - Призрак улыбки
— Можно попросить номер телефона… ээ… человека, который только что здесь был, — спросил Микио, изо всех сил стараясь удержать внимание на сути обсуждаемой проблемы, — а затем попросить вас послушать наш разговор по параллельному аппарату?
— Не понимаю, что вы хотите сказать, — пожала плечами Ребекка. — Он не может еще быть дома. Даже на его "турбо каррере" потребуется как минимум полчаса, чтобы доехать до Роппонги.
— Именно это я и хочу сказать, — кивнул Микио. — Да, кстати, как, вы сказали, его зовут?
— Филипп дю Буа де Сансоннет, герцог де Луп-Лион, — с любовью проговорила Ребекка. Ей всегда доставляло удовольствие произносить имя Филиппа, в нем для нее звучал магический, завораживающий ритм. Пройдя в кабинет, она подождала, пока Микио наберет номер (он все еще стоял первым в ряду автоматически набирающихся), и сняла трубку. Раздалось десять или одиннадцать гудков, и Микио готов был уже дать отбой, но тут молодой женский голос произнес: "Алло?"
— Алло, — сказал Микио, все еще помнивший выученные в школе основы разговорного английского, — могу я поговорить с мистером Филиппом?
— Счас, — сказала девушка с легким йоркширским акцентом и прибавила: — Это тебя, любимый.
После минутного ожидания, во время которого Микио слышал взволнованное дыхание параллельного аппарата, трубку наконец взял мужчина.
— Алло, кто это? — резко спросил он низким голосом, с произношением, выдававшим француза, принадлежащего к сливкам общества. — Неужели вам неизвестно, что звонить в середине ночи — неприлично?
Микио повесил трубку и стал ждать, чтобы Ребекка вернулась в спальню, но она так и не появилась. Заглянув в кабинет, Микио обнаружил, что она сидит за своим старомодным письменным столом, одной рукой все еще сжимая телефонную трубку, а другой — утирая слезы. Желание обнять ее стиснуло ему горло, но он не посмел.
— Все в порядке, — сказал он, застенчиво гладя ее по плечу. — Теперь вы в безопасности.
Ребекка подняла голову и взглянула на него блестящими от слез глазами.
— Этот чертов лжец лежал в постели с другой женщиной, — жалобно всхлипнула она. — Я чувствую себя такой дурой! Он хотел на ходу развлечься со мной, а потом снова вернуться к ней. Спасибо, что вы ворвались сюда как раз вовремя.
— Вы все еще не понимаете, в чем дело, — сказал Микио, становясь на колени перед Ребеккой и снизу вверх глядя на ее залитое слезами лицо. — Случившееся куда серьезней, чем любовная измена. Подумайте хорошенько: вы сами сказали, что он не мог бы добраться домой так быстро.
Ребекка оторопела:
— Но как же тогда?..
— Сейчас здесь был не Филипп.
— Но кто??
— Ребекка, поверьте, и мне нелегко представить себе такое, но, я думаю, — это был вампир. — Ребекка судорожно глотнула. — Они умеют принимать любой облик, — продолжал Микио, — они очень сильные, и у них зловонное дыхание. Они ужасны. Сам я не слишком усердный в молитвах буддист, но у меня с давних пор хранится распятие. Я нашел его как-то, когда делал пробежку в парке, и сохранил на счастье. Так вот, если бы его не было, я вынужден был бы стоять здесь, беспомощный, и смотреть, как вампир пьет вашу кровь.
Рука Ребекки в страхе коснулась шеи.
— Какой кошмар! — прошептала она.
— Все в порядке, — успокоил ее Микио, — на коже нет ранки, хотя несколькими секундами позже…
Ребекка снова заплакала. Неудивительно, подумал Микио, она ведь только что избежала судьбы худшей, чем смерть. Но, подняв через несколько секунд глаза, Ребекка сказала не "я благодарна вам за спасение от чудовищного несчастья", но "судя по голосу, эта девушка очень молоденькая и очень хорошенькая, и англичанка с ног до головы… о, как он мог!".
— Бросьте думать об этом сейчас, — сказал Микио, — у нас много работы.
К счастью, Ребекке нравились итальянские кушанья, и в кухне нашлось несколько связок чеснока. Они вместе опутали окна пахучими головками, а когда Микио уходил, Ребекка, сидя за столом, пила настой эхинацеи и деловито связывала ростки бамбука, превращая их в самодельные кресты. Во всяком случае, она мне поверила, подумал Микио и распрощался. Но теперь они знают, что я их враг, и начинается война.
Возвращаясь (снова бегом) к себе в квартиру, Микио держал руку в кармане и все время сжимал распятие. Завтра он купит крепкую цепочку и станет носить его на шее, и еще купит маленький серебряный крест для Ребекки. Обрывки мыслей и ощущений хаотично крутились у него в голове: радость, что успел вовремя, разочарование, что роман с Ребеккой — мечта, с которой, как теперь выясняется, надо навсегда распроститься, удивление от того, что измена бывшего дружка занимает женщину больше, чем прямая опасность нависающей над ней мести вампира, а вокруг этих соображений, везде и всюду — нарастание холодного, всеохватывающего, до мозга костей пронизывающего страха.
Когда на другое утро Микио пробудился от беспокойного, прерывистого сна, все случившееся показалось привидившимся кошмаром. Несколько минут он лежал под футоном и пытался придумать рациональное объяснение поведению человека, пробравшегося в комнату Ребекки, то есть какое-то другое объяснение, отличное от того, что вчера казалось единственно верным. Может быть, это все-таки был Филипп, может, хотя телефонный номер остался прежним, сам он переехал куда-нибудь ближе к Угуисудани? Может быть, он бежал не из страха перед распятием, а от мысли, что Микио новый бойфренд Ребекки (увы, на это никаких шансов), и желания не довести дела до ссоры?
Ночь — естественное вместилище мистического зла и украшенных фантазией подозрений, но дневной свет гасит тревоги и приводит к предположению, что промелькнувшее в обманчивом сиянии луны или трепетном пламени свечей — нереально. Трезвый и свежий утренний воздух поколебал уверенность Микио в том, что расположенное рядом с ним заведение — закрытый клуб, в котором насыщают свою потребность в человеческой крови деловые городские вампиры, не имеющие времени гоняться по улицам в поисках новых жертв. Может, это и впрямь место общения утонченных богачей, подумалось ему может быть, жидкость в их бокалах — ив самом деле томатный сок, водка и пряности.
И все же рисковать было неразумно. Так что прежде всего Микио обошел всю округу, скупая имеющийся в продаже свежий чеснок: низки, мешочки с чесноком, россыпь головок. Обведя шесть небольших окошек своей квартиры нитками с чесноком и подложив несколько "смердящих лилий" под дверь, Микио рассовал по карманам оставшиеся дольки и направился к себе в кафе.
Проходя, как можно поспешнее, мимо таинственного ресторана, хоть и было понятно, что он сейчас пуст, Микио невольно задумался: а где они спят? Мысль о сонмищах хорошо одетых живых мертвецов, неспокойно ворочающихся в своих потрескавшихся гробах в самых разных районах Токио, заставила его содрогнуться. Расходятся ли они на рассвете по разным местам и потом, приняв облик соловьев и летучих мышей, собираются вновь, когда стемнеет? Или они принимают обличье котов и собак и так проскальзывают по аллеям? Или — и от этой мысли у Микио похолодела кровь — они спят здесь, совсем рядом, на задах ресторана, в кладовой для хранения мяса?
