Искушение. Мой непокорный пленник - Виктория Виноградова
Гораздо сильнее всех всполошил вид Маркуса. Он до сих пор оставался без сознания. Рабы Ликеи помогли уложить его на кровать в моей спальне, после чего покинули нас. Или-Тау побежала за настоями и мазями, Вир принес тазик с теплой водой и тряпки, чтобы промыть раны. Дилизий молча подошел и обнял меня, выражая поддержку.
Меня пытались умыть и уложить спать. После лазания по коридору я выглядела не многим лучше, чем перепачканный Маркус. Согласилась смыть грязь, и то быстро, под душем, даже не дожидаясь, когда нагреется вода. Или-Тау осмотрела меня, смазала мазью ссадины. На этом от меня отстали и я смогла вернуться к постели Маркуса.
Бедный мой… Лежал неподвижно. Дыхание тихое-тихое, едва уловимое. Висок разбит, руки в ссадинах, костяшки пальцев сбиты в кровь. Левая нога сломана ниже колена. И это только при внешнем осмотре. Как оно там на самом деле — скажет только лекарь.
Глаза буквально закрывались от усталости, но я продолжала сидеть у постели Маркуса, в ожидании лекаря и в надежде, что мой хороший придет в себя.
Как же я испугалась, когда все гости выбежали из дома, а он остался там, под завалом. Я даже сама от себя не ожидала такой реакции. Мне-то все это время казалось, что я отношусь к Маркусу просто как к хорошему человеку. Симпатичный, душевный, но и только. А оно вон как вышло…
И ведь, что интересно, у меня не было явных признаков влюбленности, какие обычно присущи этому романтическому периоду. Никаких ранних пробуждений, когда встаешь ни свет ни заря, с мыслями о возлюбленном. Никакой эйфории и идеализирования объекта страсти. Наоборот, все очень буднично, размеренно. Мне просто нравилось проводить время с Маркусом. С ним всегда было так спокойно и уютно, как бывает с близкими по духу людьми.
Поэтому мне в голову не могло прийти, что я успела настолько к нему привязаться и даже полюбить.
Смотрела на его бледное лицо и слезы опять сами лились по щекам от осознания насколько я действительно его люблю. Господи, еще буквально вчера мне казалось, что я спокойно проживу без него. Погрущу, конечно, немного, как у меня это водится, когда я успевала привязаться к кому-то из воспитанников, но быстро забуду.
Какая же я наивная…
А еще я только сейчас поняла, что все последнее время ни разу всерьез не думала о том, что мне придется отдавать Маркуса Эйстерии. Возможно, кстати, я поэтому подсознательно избегала проводить с ним какие-то нормальные занятия, как это делала с предыдущими заказами. Все прошлые разы, как бы мне ни было неприятно, но я полностью отрабатывала гонорар, на практике оттачивая с рабами как именно им следует служить будущей госпоже. А здесь сама себя оправдала тем, что с Маркуса будет достаточно того, что мы пробежимся по теоретической части.
Как ловко наш мозг умеет обманывать, подкидывая нам оправдания, если мы не желаем видеть реальное положение дел.
Я смотрела на бледного спящего Маркуса и думала, как поступить. Если Эльриния не солгала, то завтра я получу за Дилизия шесть тысяч далариев. Даже если жена судьи откажется покупать Или-Тау, чтобы не ссориться с Ликеей, то можно продать вейтанку, например, за пять сотен той же Эльринии. Или даже уступить бесплатно, лишь бы девочка оказалась в хороших руках. В теории, даже шести тысяч должно хватить, чтобы выкупить Маркуса.
А если нет? Эйстерия — женщина упрямая. Может и отказаться. И что тогда? Сбежать? Быстро всех продать и пока до Эйстерии не дошли слухи, убраться подальше из города? Можно оставить ей деньги за Маркуса. Сколько она за него заплатила, и еще столько же сверху, и уйти. В этом случае остатка хватит на то, чтобы купить билеты для нас с Маркусом и Виром.
ГЛАВА 23
Десять дней до визита Эйстерии
Не помню, как заснула. Проснулась от того, что Дилизий сообщил мне о приходе лекаря. Маркус все еще был без сознания. Мужчина, которого прислала Миления, осмотрел моего брюнета, сообщил, что у него открытый перелом ноги и рассечен череп на затылке.
Я только сейчас, когда в комнате стало светлее, заметила, что вся подушка пропиталась кровью. По счастью, рана была не глубокая и лекарь обещал, что Маркус быстро поправится. А вот с ногой у него была серьезная проблема и на восстановление потребуются недели. Плохо. Очень плохо. Чем скорее мы сможем убраться из города, тем больше шансов, что не пересечемся с Эйстерией.
Меня врач тоже осмотрел. Я отметила слабость, тошноту и боль в груди. Лекарь велел как можно чаще находиться на свежем воздухе, желательно сидя или лежа, и обильно пить теплое разбавленное вино. Сказал, что я надышалась дымом, но ничего критического не произошло.
В отличие от Маркуса: ему требовалось прикладывать холодные компрессы на грудь, выводить на свежий воздух и поить микстурами. Еще на спине у моего арамерца обнаружились ожоги, которые требовалось смазывать заживляющей мазью.
Лекарь перевязал Маркусу грудь, голову и сломанную ногу, оставил лекарства и ушел. Он не взял денег, сказав, что госпожа Миления пожелала оплатить все расходы по лечению в знак благодарности за спасение.
После ухода лекаря я вновь уснула на кровати рядом с Маркусом. В доме была еще одна спальня, в которой раньше жила тетка, но я не хотела оставлять моего раненного бойца одного.
Сквозь сон слышала, как прислуга время от времени заходила в спальню и уходила, стараясь не будить меня.
Проснулась от того, что почувствовала, как Маркус пошевелился.
— Как ты? — я встревоженно поднялась, наблюдая как Маркус ворочается.
— Вроде жив, — голос его был слаб, но даже в этом состоянии он попытался выдавить из себя ободряющую улыбку.
Мол, не переживай, все хорошо.
— Лежи, лежи, не двигайся. Лекарь сказал, что тебе нужен покой. Где у тебя болит?
— Ты нашла повод затащить меня в свою постель?
Этот балбес еще и шутить пытался.
— Или-Тау приготовила для тебя настойку, которая помогает от боли. Давай я ее принесу? Ты есть хочешь?
— Только воды, если можно.
— Я сейчас, — вскочила, чудом не упав.
От резкого движения в глазах потемнело, но постаралась сдержаться. Не хватало еще, чтобы он за меня переживал. А то знаю я Маркуса.
Изобразив уверенную походку, дошла до двери и
