Ларисса Айон - Темная страсть
Рейт отвел взгляд, то ли скрывая свое смущение тем, что поймался на милосердии, то ли переключив внимание на Шейда, Эйдолон не знал.
— Если я этого не сделаю, мы его потеряем.
— Мы его так и так потеряем. Посмотри на него: проклятие уже вступило в силу.
Мгновенная обжигающая боль прорезала Эя. Рейт прав. Ясно, что Шейд любит Руну. Если убить ее сейчас, это только ускорит проклятие.
Снова превратившись в доктора, Эй быстро осмотрел Руну и с облегчением обнаружил, что она страдает больше от изнеможения, чем отчего-то еще. Шейд сдерживал себя. Эй бросил взгляд на Шейда, грудь, живот и плечи которого покрывали множественные рубцы, и изменил свое мнение.
Эй сосредоточился и почувствовал, как теплое покалывание его исцеляющего дара побежало по правой руке, затем положил ладонь на плечо Руны. И сразу же легкие розовые полоски у нее на спине и потертости на запястьях зажили. Он услышал, как позади Шейд попытался добраться до Руны, но Рейт сел на него верхом и удерживал.
— Пусти меня, — прорычал Шейд и охнул от боли, и Эй догадался, что Рейту пришлось надавить.
— Эй, черт возьми, — пробормотал Рейт, — ты с ней закончил?
Эйдолон нахмурился. Шейд болезненно скалился и тянулся к цепу на полу. Проклятие! Эйдолон схватил Руну за руку:
— Руна. — Она повернулась на бок, ее стеклянные глаза заморгали, когда она начала сознавать происходящее. — Шейд дал тебе охранное слово. Ты должна сказать его.
— Что?
Она натянула одеяло на грудь.
— Охранное слово! Что это за слово? Шейда нужно освободить.
Руна побледнела.
— Тень, — прошептала она. — Тень.
Шейд обмяк на полу, в глазах промелькнуло чистейшее облегчение.
— Прости, Руна, — прохрипел он, — Прости.
— Что случилось, Шейд? — спросил Эйдолон. — Почему ты избит?
— Что, дьявол побери, происходит? — прорычал Рейт.
Эйдолон опустился рядом с Шейдом и направил исцеляющие волны в него.
— Все не так плохо, как ты думаешь, Рейт.
Рейт вскочил на ноги и повел вокруг себя рукой.
— Хочешь подсластить пилюлю, брат? Потому что, на мой взгляд, вот это, — он схватил со стены пару наручников, — именно то, что я думаю. Наш брат извращенец. — Он горько рассмеялся. — А я-то всегда считал Роуга извращенцем.
Руна соскочила с кровати так стремительно, что чуть не сшибла с ног Эйдолона. И вцепилась прямо в лицо Рейту. Совершенно голая.
— Не смей сравнивать Шейда с Роугом. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Еще одно слово, и я убью тебя.
Ни разу в жизни Эйдолон не видел брата онемевшим.
Руна только что совершила невозможное.
Руна оттолкнула Рейта и опустилась на пол рядом с Шейдом, который был бледен как смерть и дрожал. Большая часть его тела то пропадала, то снова появлялась. То, что он сделал для нее, как сражался с ее желанием наказания и в конце концов обратил его на себя… это жертва выше всяческого понимания.
— Прости, — пробормотал он, — прости.
Руна обхватила ладонью его щеку, почувствовав колючую щетину.
— Нет, не надо. Это я должна просить у тебя прощения. То, что ты сделал для меня…
— Я бы сделал это снова.
Ее глаза жгли слезы.
— Знаю. — Она стащила с кровати одеяло и завернула в него их обоих. — Ты чувствуешь? Я свободна.
Вина из-за смерти матери ушла, как и ее обида на Шейда. Внезапно перестало иметь значение все, кроме связи между ними. Пусть на теле у нее не появилось знаков, отмечающих эту связь, но от этого она не стала слабее.
Он сглотнул. Один раз, второй.
— Чернота из тебя ушла. Но я все еще не могу… Боги, Руна. Что я сделал с тобой? Я никогда не мог защитить своих женщин. И всегда причинял им боль. Я причинил боль тебе.
— Ш-ш…
Руна прижала палец к его губам, а он притянул ее к себе и обнял так крепко, что ей стало нечем дышать. Сердце его стучало так громко и быстро, что почти заглушало голоса братьев.
Руна мягко отстранилась, но осталась на коленях у Шейда.
— Ты должен рассказать мне, что значит это исчезновение.
Она выразительно взглянула на его левую руку, которая мерцала на разных стадиях прозрачности. Руна почувствовала, как Шейда затрясло, и сердце ее чуть не разорвалось. Что бы за напасть это ни была, хорошего в ней мало.
— Помнишь, ты спрашивала про маленкур? — Когда она кивнула, он продолжил: — Это проклятие. Проклятие, которое я навлек на себя сам.
— Как?
Он потянулся, чтобы погладить ее по волосам, но когда волосы прошли прямо сквозь кисть, оставив лишь шепот воздуха, уронил руку.
— Знаешь, сколько времени мне понадобилось, чтобы перестать злиться на колдуна, который меня проклял? Сколько я винил его, а не себя? — Шейд покачал головой. — Мне минуло двадцать. Мама отправилась на охоту и оставила меня присматривать за сестрами. Но пока ее не было, я вступил в свой первый переходный период.
Руна кивнула, вспомнив, что она читала о процессе полового созревания демонов-семинусов.
— Для того чтобы пройти его, тебе нужен был безостановочный секс в течение нескольких дней.
— Да. Я отправился на поиски женщин. — Шейд длинно выдохнул и поднял взгляд к потолку. — До переходного периода я никогда не занимался сексом, а когда начал, то вел себя безрассудно. Мне просто требовалось пройти это, понимаешь? А когда все закончилось, мне хотелось секса уже потому, что хотелось. Не потому, что я в нем нуждался. Понимаешь?
Ничего толком не понимая, Руна кивнула, отметив, что его братья отошли к дверям, оставив их наедине.
— Поэтому, вместо того чтобы вернуться в пещеру защищать сестер, я подцепил одну старлетку. Мы отправились к ней домой. — Взгляд его скользнул по инструментам на стене. — Именно тогда я обнаружил, что унаследовал способность амберов чувствовать тайны женских душ и что, когда нужно освободиться от черноты, я могу им помочь.
— И ты…
— Да. Я сделал это. И как раз в это время пришел домой ее муж. Это было ужасно. Мы подрались. Я убил его. — Шейд передернулся. — Но перед смертью он проклял меня. Наложил проклятие никогда не любить, потому что если я полюблю, то исчезну.
— Умрешь?
— Хуже.
Руна с ужасом слушала, как он описывает то, что произойдет с ним.
— О, мой Бог! — Она зажала ладонью рот. — Так вот почему… почему ты хотел меня ненавидеть. Ты…
— Полюбить тебя, — хрипло выдавил он. — Но слишком поздно.
— Шейд! — Эйдолон стремительно вошел в комнату. — Не говори этого. Не говори больше ничего.
Охваченная ужасом, Руна наблюдала, как все тело Шейда замерцало, то исчезая, то вновь появляясь, и у нее появилось жуткое ощущение, что, если он признается ей в любви, все будет кончено. Понятно, почему братья хотели избавиться от нее.
