Хозяйка волшебного дома. Книга 2 - Мартиша Риш
— Гениально! — впихнул в ее руки объявление Антон, — Держи крепче, жжется.
Анька схватила в пальцы бабочку и тут же грохнул небольшой взрыв. Сквозь дым вижу, как по небу летит чупокабр, сжимая в лапах луну. Антон вновь делает зарядку и так не вовремя. Подруга судорожно прячет под платье лист бумаги, сжимая его в побелевших от напряжения пальцах. Эльфийские стражи бегут к нам со всех ног.
Глава 49. Чупокабр
Чувствую, с такой хозяйкой я долго не проживу. Угораздило связать свою жизнь с ведьмой! И дались мне те конфеты! Никогда ведь сладостей не любил. Мря! Полное мря! Кто вообще сказал, что фамильяр становится похожим на своего мага. С Карлом я этого так не замечал. А теперь? Шерстка разобрана волосок к волоску, на ухо опрокинут флакончик духов, — одно радует, я его случайно разгрохал, — в пузе барахтается сотня конфет, когти заполированны. Осталось только лак нанести, не приведи бес, я это сделаю.
И лапы! Лапки мои ждёт эльфийский лунный плод. О чем я вообще думал, когда решил спереть его для хозяйки? О сыре я думал, зачем себе врать. Уж больно похож на плод на головку пармезана. Хотел сделать её чуточку Маасдамом, проковырять дырочку. Но не выдержал, стащил с ветки целиком, не подумал, что эльфы накинули защиту на редкий плод. Магию их не учуял. Ну, погодите у меня, ослоухие. Я вам за каждый свой синячок отплачу двойною монетой.
Бегут со всех ног стражи, торопятся пострадать от меня, потомственного чупокабра. Сегодня, я свое имя наверняка оправдаю. Ушастые! Демоны бы их в них залезли! Кстати, неплохая идея. Как это раньше я ее из виду-то упустил. Парочка знакомых с той стороны преисподней и в эльфийской столице дышать такому как я станет значительно легче.
Ведьма-то моя как красиво бежит. Так и вскидывает голые ноги! Подол задрала, скачет козочкой, наверняка решила, что я тут помер. Или пострадал во имя хозяйки… Люблю я ее так, как никто другой не полюбит. Просто потому, что я ее часть. Часть ее дара, души и, конечно же, жизни.
Так, теперь нужно принять соответствующий вид! Разлёгся в позу страданий и мук, лунный плод пристроил себе на пузо. Лапки раскинул в разные стороны. Веки чуть опустил. Язык, наоборот, выкинул вон из пасти. Зубки оскалил, зря я что ли их пастой до блеска натирал? Теперь и показать не стыдно… Что? Опять пагубное влияние хозяйки на меня? Нет, так я точно до собственного тысячелетия не доживу, умру молодым и отравленным полезностями. Что ж дальше то будет, если я уже клыки начал полировать? Фу! Завтра же в земле изваляюсь и сороку сожру. Полежалую. Припасена у меня была одна тушка, застряла недели две назад на мельничном колесе. Так и не снял. Вот её час и пробил. Запах хвои из пасти хоть перебью естественным ароматом.
Эльфы замедлились, уже так быстро ко мне не бегут, прикрыли глаза. Ну конечно, как же иначе, когда мелькают перед ними такие красивые стройные ножки. Ханжи! Не могут себе позволить любоваться обнаденной натурой. Демонов в их мире точно на хватает. Парочка развратных бесов, подселенных в нужные тела и…
— Несчастье, ты жив? — плюхнулась на коленки ведьмочка. Любит меня.
— Местами и временами. Попку отбил.
— У тебя не попка, у тебя курдюк! Сильно болит?
— Обидеть зверя может каждый. Поплачь.
— Все так плохо? Дай сюда эту гадость! — тянет за кругляшок луны. Неужели ценит эту штуку больше, чем меня? Фи! — Отдай, она жжется. Ты себе шерсть подпалил. Надо скорей домой возвращаться! Я отвезу тебя к ветеринару.
— Ни за что! — пришлось даже открыть один глаз. Нет, похоже, хозяйка на шутит. Всерьез собралась меня полечить. Точно, сдохну в расцвете сил. С такой-то заботой!
— Вместе сварим для тебя какое-нибудь зелье и мазь. Ты обязательно поправишься, зверь!
Сколько же силищи в моей ведовке. Чуть на ручки не подняла. Хорошо ещё, я успел выпустить когти в брусчатку. Конец маникюру. Зря только рашпиль алмазный изводил.
— Не порти представления. Плачь. Со мной все хорошо. Килограм пять докторской колбасы станут лучшим лекарством. Другого не надо. Я орать буду, не пугайся. И этих своих предупреди, чтоб не позаботились обо мне! — Аню тоже нельзя сбрасывать со счетов. Такая девица может и додушить заботой.
— Как ты меня напугал, скотина последняя! — ещё и пнула в мой мягонький бочок! Хотя это она любя. Ладно уж, промолчу. Ругаться не буду.
— Юбку одерни, ослоухим неудобно бежать с закрытыми глазами.
— Чего?
Настя
Убила бы это чудовище! Последние нервы истрепал. Думала, все, конец моему счастью. Лежит, язык высунул, стонет. И, главное, ничего не сказал, как от эльфов отделаться. Изверг!
— За воровство растений своими руками или при помощи волшебных существ, полагается вис… — запыхавшись начал читать мой приговор эльфийский красавец.
— Луна сама напала на моего зверя! Чуть не убила! Он искалечен. Смотрите, ему трудно дышать. Язык посинел. Пузо! Его раздуло. Я думаю, лёгкие порвались. Это все из-за вас! — сверкнула я злобно глазами, — Вы осознаете всю глубину моего горя?
— Соболезную, — бросил третий красавчик, наконец добежав до меня.
— Ярэль, ты можешь открыть глаза. Девица прикрылась.
— Лунные плоды весят не слишком много. Уверен, ваш зверь не пострадал слишком сильно. И за нарушение общественного порядка, предъявление горожанам обнаженного тела вас надлежит…
— Я испугалась и была вынуждена подобрать юбку. Этот зверь — мое все! — чупокабр сдавленно хрюкнул и выпустил изо рта струйку пены с явным запахом хвои. Кажется, я поняла, куда девается в моем доме зубная паста. Зря на Сашку думала. И на Далета тоже. Из когтей зверя потянулись наружу черные дымные нити.
Стражи скинули с голов капюшоны, прикрыли глаза, обступили Несчастье с трёх сторон. Шепчут одними губами неясное и напевное на диковинном языке. На миг они показались мне служителями древнего культа. Кругом фонари, милый город, уютные подворотни и ясные лица. Аня и Антон стоят в стороне, смотрят испуганно. И только мы здесь словно отсечены от остального мира шелестом серебристых плащей. Огоньками светятся диадемы, в них оседают искорки магии, свет ярких звёзд. На мгновение мне показалось, что все по-настоящему и мой зверь умер. Страх сдавил горло, на ресницах повисли тяжёлые слезы.
Один из стражников вышел из гнетущего оцепенения.
— Луный плод надлежит изъять. Мне жаль, — двое
