Плохой Ангел - Дж. С. Андрижески
Дэгс наблюдал, как они образовали стену вокруг внутренней части поляны и ствола дуба, и узоры горели кругом на земле у основания ветвей.
Тогда он понял, что это не просто абстрактные узоры.
— Это буквы, — сказала Феникс из-за его спины.
Дэгс оглянулся через плечо, всё ещё держа меч слегка опущенным.
Она вышла из-за ствола дерева и стояла там, оглядываясь на символы, выжженные на земле, сжимая в правой руке глок-17 Дэгса.
Она посмотрела на Дэгса, поджав губы.
— Это буквы, не так ли? — спросила Феникс, хмуро глядя на него. — Ты можешь их прочитать?
Подавив свою реакцию на тот факт, что она знала, что это такое, Дэгс снова уставился на линии, которые тянулись вниз по внутренней части ветвей, выжигая свои символы на коре и листьях, а также по всей внутренней стороне ствола.
Он осознал, что может прочесть их.
Они были не на английском, но он мог их прочитать.
Его глаза следили за строками этих красных, жидких, светящихся линий, читая слова тут и там, прослеживая целые фразы и предложения по внутренней части ветвей, и там, где они излагали более сложные мысли в виде светящихся узоров на земле.
Дэгс увидел, что Кара смотрит на них с другой стороны ствола, пока её лицо озарялось красным сиянием. Она растопырила пальцы и протянула руку к полосе кроваво-красного света, струящейся по ближайшей к ней ветке.
Дэгс рявкнул на неё, не задумываясь над словами.
— Не надо! Не прикасайся к этому! — он оглядел остальных, убеждаясь, что никто из них не собирается сделать то же самое. — Все вы, не прикасайтесь к свету. Отойдите назад.
Кара нахмурилась, но опустила руку, отступив на полшага.
— Почему?
— Просто не делай этого, — сказал Дэгс.
Юрий, о котором Дэгс практически забыл, рассмеялся.
— Ты действительно помнишь, — произнёс русский.
Дэгс повернулся, уставившись на него.
Юрий простёр руки почти в молитвенном жесте, и его тёмные крылья светились за спиной. Красный свет лился с кончиков его пальцев вверх, в воздух, осыпаясь дождём в виде странной завесы вокруг дерева.
Юрий был источником света.
Эти странные слова и геометрические фигуры исходили от него.
Увидев недоверие на лице Дэгса, Юрий улыбнулся и покачал головой.
— Не смотри так испуганно, брат, — произнёс Юрий, и его губы дрогнули в лёгкой усмешке, но голос звучал ободряюще. — Это всего лишь ритуал. Ты и это вспомнишь. Просто дай себе время.
Дэгс нахмурился. Он вернулся к разглядыванию символов, читая строки текста, которые сами собой выжигались на коре, листьях и земле. Формы света образовывали оккультные с виду узоры, почти похожие на руны, светящиеся поочерёдно чёрным, золотым и красным.
Возможно, в надежде понять их лучше, Дэгс стал произносить эти слова вслух.
— Кровь ангела открывает дверь, — прочёл он в круге на земле. — Кровь ангела закрывает её. Жизнь за жизнь. Кровь за кровь. Ибо тех, кто теряет своё место в высших мирах, двери делают зависимыми…
Дэгс повернулся, всё ещё сжимая меч перед собой, и продолжил читать дальше.
— Чтобы один поднялся… другой должен пасть…
— Мне не нравится, как это звучит, чувак, — пробормотал Тай, оглядываясь на светящиеся буквы.
— Мне тоже, — признался Дэгс, взглянув на него.
— Что ещё там говорится? — спросила Феникс.
— Они приходят парами, вместе, но порознь, — пробормотал Дэгс, читая. — Дважды по двое. Дверь. Мир. Небо. Течение времени. Всегда двое.
Он шёл по земле, читая новые строчки, кружащиеся над их головами.
— Они вечно бродят по миру, — продолжал Дэгс, просматривая древний с виду текст. — Брат и брат, сестра и сестра, пары и господа… один, но никогда не одинок… живой, но никогда не оживающий… мёртвый, но вечно бессмертный. Чтобы жить одному, должны жить все. Чтобы умереть одному, должны умереть все.
— Мне тоже не нравится, как это звучит, — пробормотала Кара.
Тай посмотрел на неё, как будто соглашаясь.
Дэгс едва проследил за их переглядыванием.
Его глаза вернулись к Юрию, в голове прокручивались слова, которые он только что прочитал.
— Что это значит? — спросил Дэгс, пристально глядя на своего самого давнего друга.
— Я думаю, всё говорит само за себя, брат. Ты же только что прочитал. Да?
— Чушь собачья, — голос Дэгса снова превратился в жёсткое рычание. — Во всём этом нет ничего «говорящего за себя». Что бы я ни знал, по твоему мнению, могу тебя заверить, что это не так. Я понятия не имею, что означает вся эта загадочная чушь… и я хочу, чтобы ты сказал мне, Юрий. Сейчас же.
Юрий улыбнулся.
— Всё тот же старина Дэгс, — протянул он.
Другой свет, на этот раз шокирующе яркий, вырвался из отверстия под стволом дерева, и Дэгс присел, пригибаясь. Кроваво-красный, бурлящий присутствием, от которого сердце Дэгса бешено колотилось в груди, свет образовал резкую букву V там, где он лился из отверстия. Дэгс не хотел стоять в нём. Он вообще не хотел находиться в этом свете, но как только свет накрыл его, он не смог заставить себя отойти. Его сердце забилось сильнее, адреналин и кровь понеслись по венам, но он не мог пошевелиться.
Он не мог заставить себя даже отвести взгляд.
Что-то в этом ощущении, во всём этом было настолько тревожно знакомым, что у него перехватило дыхание, и слёзы защипали глаза.
Свет становился всё ярче.
Дэгсу захотелось убежать. Он хотел сказать остальным бежать, пусть даже это иррационально.
Вместо этого он стоял там, парализованный.
Свет продолжал разгораться всё ярче.
Он сделался настолько интенсивным, что Дэгс вскинул руку, чтобы прикрыть глаза.
Он всё ещё не мог заставить себя отвести взгляд. Он сжал меч в одной руке, прикрывая глаза другой, стоя между демонами и людьми, которых, как он знал, должен был защищать, но теперь его взгляд устремился вниз, в эту дыру, парализованный светом.
— Мне жаль, что я не смог сначала просветить тебя, брат, — пробормотал Юрий у него за спиной.
Челюсти Дэгса напряглись.
Он попытался отвести глаза от света, но не смог.
— Феникс, уходи, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Бери остальных и уходите…
— Не делай этого, Феникс, — мягко сказал Юрий. — Если ты попробуешь это сделать, это наверняка убьёт твоих друзей-людей. И, честно говоря, нам от вас ничего не нужно. Только от него.
Дэгс ощутил слова своего друга как удар в грудь.
Каждый мускул в его теле напрягся.
— Не сопротивляйся этому, — посоветовал Юрий. — Я бы никогда не причинил тебе боль по-настоящему, брат.
