Илька из Закустовки - Анна Леденцовская
Таким образом, сложилось все, включая топающего с ними тролля-некроманта, ключ в кармане парадной формы Ильки и попавшую в академию фронтирскую нечисть.
Приключения и неприятности изготовились к прыжку.
Глава 31. О том, как сильно можно вляпаться, если не задумываться
Стена, о которой по дороге без устали твердил перевозбужденный Грема, оказалась вполне обычной, светло-серой, каменной, как и все стены, до этого встречавшиеся им по пути. Конечно, в основных коридорах академии и в помещениях каменная основа была закрыта драпировками, декоративной штукатуркой с искорками поделочных камней, так любимой гномами, или обшита деревом, а в подсобных помещениях покрашена краской, но тут, в полуподвальном проходе, куда непонятно зачем лазил метаршигл, стены были сложены просто из некрупных обтесанных камней.
— Вот, видите? — Присев на упитанный зад, колючий проводник тыкал вверх когтистой лапкой. — Вон там выемка в форме ключика, вокруг словно в камень ладошки вдавили разноцветные, как факультеты академии, еще дырка глубокая, словно туда воткнули длинный коготь или трехгранный кинжал с оплавленными краями, и пахнет почти как я, только слабо-слабо.
Шуршегрем с надеждой смотрел на собравшихся вокруг студентов и расстроенно осознавал, что, похоже, кроме него, и правда никто ничего не видит.
— Иля, а ты? А если ключик в руку возьмешь? — предпринял он последнюю отчаянную попытку.
Девушка послушно достала деревянный, неожиданно потяжелевший в ее руке ключ.
— Нет, Грем, не вижу ничего. Только стену да вот этих непонятных типов, занавешенных каменными покрывалами. Зачем создавать такие статуи? Если то, что там под накрывашками, страшное, то не надо было и делать. Чтобы прятать не пришлось. А если красивое, зачем спрятали? — Ильмара нервно передернула плечами и убрала ключ обратно. От непонятных скрытых фигур по спине пробежала дрожь, и ей даже показалось, что одна из скульптур шевельнулась под своим то ли гранитным, то ли мраморным пледом.
— Слушай, колючка, — перед расстроенным метаршиглом присел Хмышов, — ты сказал, что там ладони цветные, как наши факультеты? А если я, скажем, свою положу на ту, что в камне синяя, артефакторская типа, что будет? Может, тогда увижу?
Мордочка Гремы сразу изобразила крайнюю заинтересованность, и воодушевленный зверек принялся командовать полугоблином, объясняя, куда и как тот должен положить руку на камни стены.
— Да не левую, правую клади. Выше, еще выше и чуть левее…
За попытками Нарьяна с интересом наблюдали все, только Гульсия, вздохнув, тихонько заметила:
— Опять куда-нибудь влипнете, и что тогда делать будем? Еще и накажут, наверное…
— За что накажут-то? — Дерек прикидывал, дотянется ли мелкий Хмышов, уже вставший на носочки, до нужной отметки или все же не сможет. — Ну, потрогали мы стенку в коридоре. Да и вообще, с нами вон Винни, а он даже не студент, а уже аспирант и совсем взрослый.
Ильмара тролля знала побольше остальных и прекрасно помнила, как тот встревал в переделки с ее братьями, кажущаяся солидность и невозмутимость взрослого и опытного мужчины была обманчива. Винни тоже любил загадки и приключения, правда, когда они не шли вразрез с его любовью хорошо покушать. Видимо, сейчас тролль был достаточно сыт, чтобы с интересом недолго посмотреть, что выйдет из эксперимента метаршигла и полугоблина. Он даже прихватил Нарьяна за шкирку, как расшалившегося выусня, и приподнял, помогая дотянуться.
— Вот тут! Пальцы, пальцы растопырь! — Радостный взвизг Гремы совпал с испуганным вскриком Хмышова, которого от неожиданности выпустил из рук Винни, и выпученными глазами остальных.
Под рукой Нарьяна ярко-синим цветом засветилась стена, очерчивая края его ладони, а сам парень висел, дрыгая ногами, поскольку его несчастная правая конечность отказывалась отлипать от стены, словно вросла в нее намертво.
— Я сейчас без руки останусь! Помогите же! — вопил напуганный парень, скребя парадными туфлями по камням стены. Он безжалостно обдирал носы обуви в попытке найти хоть минимальную опору и досадовал на застывших в ступоре, словно оглохших напрочь приятелей.
А нашей компании наконец-то открылась вся та картина, которую пытался обрисовать им метаршигл. Только вот то ли Грема забыл упомянуть, то ли сам не видел, но, помимо цветных мерцающих ладоней, ключа и неведомого отверстия от какого-то оружия, прямо под выемкой, изображавшей висящий в воздухе ключ, на камнях, словно кошмары из снов, то проявлялись, то исчезали картинки с жуткими уродами. Этих существ даже чудищами назвать было сложно, это были именно несуразные, гротескные, словно собранные из кусков уроды. Двуипостасный кот в частичной трансформации с клешней вместо одной руки, птичьими ногами и растущими на спине кустами, в которых мелькали хищные пасти. То ли эльф, то ли дроу с рыбьими хвостами вместо ушей, телом гигантской змеи с множеством мелких крылышек птиц и насекомых по всему телу и скорпионьим жалом на конце.
Гульсия даже закрыла глаза руками, а Илька шагнула за спину тролля.
— Я таких даже у нас не видел. Хотя из фронтирской зоны всякое выходило, но они просто немного страшные, хищные и с распространяющейся аурой, заражающей все вокруг. А так нормальные на вид, вроде вон Гремы. — Дерек машинально хватался правой рукой за пояс, пытаясь нащупать оружие, все же детство в прифронтирском гарнизоне не сильно беззаботное.
— Что значит — вроде меня? — сразу среагировал метаршигл, распушив иглы. — Я там точно самый красивый был, хоть и не помню ничего. Наверное, потому меня оттуда и выгнали! Позавидовали! А с этими жутями вообще меня сравнивать не смей!
— Да уж! — пробасил рядом Винни. — Чего я только некромантом на кладбищах не видел, но любой труп, даже самый злобно-спятивший и разложившийся, или даже толпа неуправляемых агрессивных трупов любой расы по мне предпочтительнее, чем встреча с такими красавчиками. Пошли лучше отсюда. Ректору скажем, госпожа Д'Азфир разберется.
— Эй! — Нарьян заорал так, что эхо заотскакивало от стен. — Вы совсем охмырузели? Мне никто помочь не хочет между вашими умненькими рассуждениями о личностях этих страхолюдов на подвижных картинках?
— Ох ты ж, ё… — Винни опять ухватил полугоблина за шкирку и попытался оторвать от стены, но вызвал у того целый поток воплей и такой забористой брани на смеси тролле-гобло-лешачьего, что мужчина лишь восхищенно крякнул, не забыв все же воспитательским тоном пожурить: — Тут так-то дамы, поэтому язык попридержи. Да и сам вляпался, мог бы не лезть.
От такой несправедливости — ведь никто не отговаривал, а, наоборот, все ждали результата — Нарьян надулся и замолчал, а тролль, по-прежнему держа его на весу, разглядывал стену и бурчал:
— И вот что делать-то теперь? А может, если
