Мир, где тебя нет (СИ) - Дементьева Марина

Старик поднял тяжёлый взгляд на стоящего перед ним мужчину. Демиан ожидал ответа, ничего больше.

Необходимая цена.

— Было несложно устроить, чтобы все её друзья покинули Телларион, так или иначе, — мэтр Грайлин пожал могучими плечами. — Словечко тут, подсказка там. Меня никогда и никто не принимал всерьёз. Шут для одних, учёный чудак для других. — Он глянул исподлобья, но в точёном застывшем лице Магистра ничто не изменилось.

— Великий князь дал мне нечто полезное. У него всюду имелись свои глаза и уши, и Телларион не стал исключением. Ещё бы — город, взявший его единственного сына, как какую-то дань. Княжна Стихна Карунах, одобренная сверху невеста Эджая, — само собой. Но даже она не знала, насколько далеко всё зашло у Эджая и Эстель. Не могла не догадываться, но у неё были одни ничем не подкреплённые догадки. А правда ей и в страшном сне не могла привидеться. Взаимное расторжение клятв, тайный брак с эльфийкой и — почти тотчас — ребёнок. Появление первенца и для эльфов и для авалларов — ожидание в десятки лет.

Нет, Стихна не знала, хотя бы потому что это не укладывалось в картину её довольно косного мира. И не знал Великий князь: Эджай оберегал свою любовь. Ему лучше всех было известно, что он не добьётся понимания властного отца. Мастер Коган хранил тайну побратима до последнего, княжна Ланадар обожала двоюродного брата. Кому Эджай мог довериться, кем был предан?

Весточку Великому князю послали вы. Вашими стараниями Эджай оказался вдали от жены. Долгие месяцы его держали в заточении, хотя он принадлежал Теллариону в большей мере, нежели Великому княжеству.

Далее — Рейнгальд. — Под тягостным взглядом старого колдуна Демиан подошёл к письменному столу, взял кипу листов и неспешно пролистал. — Было несложно распалить ярость кронпринца, никогда не отличавшегося сдержанностью и благоразумием... да хоть, скажем, анонимным письмом. — Магистр небрежно бросил рукопись обратно. — Заточение Эджая, бегство оставшейся в одиночестве Эстель. Моё похищение спятившей от ревности Стихной. Зачем всё это было нужно вам?

Грайлин скованно усмехнулся.

— Ты так ничего и не понял?

— Догадываюсь. Прежде всё это казалось лишённым смысла. Бесцельная подлость. Но пару месяцев назад Илле сказал мне одну занятную вещь, и с ней всё встало на свои места.

— И что же занятного сболтнул этот мальчишка?

— Так, безделица. Просто очередная легенда. — Демиан улыбнулся, но одними губами. — Будто бы герои былого восстанут ради спасения Предела. Илле слышал её от вас ещё ребёнком. И я подумал: как давно вы верите в это?

— Достаточно давно. Эта жизнь, знаешь ли, выдалась долгой.

— Достаточно долгой, чтобы вспомнить, — кивнул Демиан, согласно своим мыслям. — До того, как все прочие явились на свет. И вам, первому, оставалось только ждать. Пока однажды вы не решили, что можете... и не просто можете, но должны — проследить за тем, чтобы всё устроилось согласно писаному. Вы всегда больше верили книгам. Мастер Коган... Теодан — он стал вашим учеником. Третьим из последних ваших учеников. Старк Ривиан — Рилли Ройд.

И, наконец, Эджай Д`элавар. Сын Великого князя. Я и не знал о существовании третьего ученика, но по некоторым косвенным упоминаниям, по нестыковкам в архивных реестрах подозревал о нём. И третий ученик объяснил бы всё, кроме... Мне всегда казалась удивительна ваша деловитость. Три ученика — и это не в лучшую для Теллариона пору, пору заката. Во время, когда не каждому толковому магу доставался хотя бы один воспитанник.

Вам нужны были эти дети, именно эти. Учителем вы завладели в результате жеребьёвки... очевидно, подтасованной, как много позже вы обеспечили двоих правильных учеников уже ему самому. Кто бы заподозрил вас в этом странном жульничестве? какая в нём корысть? Ривиан перешёл к вам от погибшего в топях мастера — случайность... вероятно.

И наконец, как вам удалось заполучить в обучение Эджая, с его особым, двойственным положением в Телларионе? Ведьмака и наследника великой фамилии, принёсшего обеты и присягавшего на верность собственному отцу и народу, должного приносить себя в жертву, но и имевшего право — даже обязанность — на жену и детей?

Ещё к середине этой речи в лице и взгляде мэтра Грайлина появилась улыбка, с какой наставник выслушивает воспитанника, задавшего занимательный вопрос и с успехом на него же отвечающего.

— А как полагаешь ты? — почти с удовольствием спросил он своего ученика, своего лучшего ученика.

Демиан сел на подлокотник кресла напротив. Криво, с усталым прищуром, усмехнулся.

— Я полагаю, в этом и крылась причина столь неочевидного выбора наставника. Хезальт уже не первый год находился под действием проклятия. Он ощущал исходящую от мальчишки-княжича угрозу. Ему следовало избавиться от него, но избавиться аккуратно, не в открытую. Магистр решил соблюсти видимость следования закону. Многого ли добьётся даже самый потенциально талантливый ученик под началом самого никчёмного учителя?

С такой точки зрения ваша кандидатура представляется как нельзя более подходящей. Зажившийся, почти отошедший от дел маг, вероятно, нетвёрдый и духом и принципами: сильные да смелые погибают первыми. Обременённый уже двумя учениками, предпочитающий их обучению книжную плесень. Невоздержанный в питие, помимо прочего. Этакий нерадивый садовник, чьей задачей было не дать подняться добрым всходам, зесевать плодородную землю сорными травами. Словом, тот, кого никто не воспринимает всерьёз. Вы кропотливо создавали себе репутацию, и к тому моменту репутация уже работала на вас.

— Доброе имя создаётся годами, зато чтобы растоптать его, не нужно прилагать особых усилий. Раз оступился — и от чести остались ошмётки. Кто теперь вспомнит, каким я был когда-то, до того как начал вспоминать? — Старик смотрел саркастично: почти вызов, почти что голос попранной гордости. — Да и некому вспоминать. Я видел костры своих учеников. Остались младшие, сопляки: Прадн, Коган да Старк. Для них я был уже безобидным дураком. Я остался — обломок былого, никем не принятый в расчёт. Я слишком рано родился, мальчик мой. Задолго до вас. Я ждал. И главное — ведь мне удалось! — Грайлин захохотал, и рокочущий смех заметался в заставленной захламлённой тесноте. — Ведь все собрались, я собрал вас! — Морщины разгладились, багровое лицо просветлело — как грим, что легко снимается влажной ветошью, поплыл выбранный им образ старца.

— Эстель, — произнёс Демиан. — Моя мать.

— Ошибка! — загремел Грайлин. Возбуждение подбросило его с места. Он заметался, налетел на край стола; посыпались пыльные подшивки, что-то ещё. — Тебя с твоим отцом сама Хозяйка не отличит!

— Вы решили, что Эджай Д`элавар — вернувшийся Аваллар.

— Я обманулся! Но всё, понимаешь, всё сходилось. Прямой потомок, мощный дар... лицо, голос — всё, всё! И ненависть Магистра, и любовь всех, кто его знал...

— Неправда ваша, — тихо проронил Демиан. — Эджай... мой отец был светлей и чище. Я никогда бы не дотянулся до него.

— Но он родился в другое время! — сокрушённо оправдывался Грайлин-Гисбранд. — Он рос в довольстве и роскоши. Ему всё само давалось в руки. Легко остаться светлым, не жертвуя ничем!

— Но он рос, и вы всё чаще подозревали ошибку, — продолжил за наставника Магистр. — Слишком благороден, прям и добр. Разве таким вы запомнили Аваллара? — Демиан насмешливо покачал головой, не сводя тёмного взгляда. — Пока он, наконец, не совершил то, что вы не могли истолковать иначе как досадную ошибку. Полюбил не ту женщину.

— Ты прав, — тяжело уронил Грайлин.

Демиан не обратил на него внимания.

— То же вы намеревались повторить со мной. Диана. Вы сразу её узнали, это было несложно: она не слишком изменилась. И ваше особенное к ней участие, и нежелание отпустить в Кармаллор... — Демиан поднял ладонь, не позволив Грайлину заговорить. — Никто не принимал вас всерьёз, это правда. Ваше пристрастие к предельской старине — будто бы блажь, азарт книжного червя. А вы лепили из меня второго Аваллара.