В любви и на войне все средства хороши! Книга 2 (СИ) - Ведуница Ирина

Или их уже можно считать союзниками? Ведь заключено временное перемирие, наше начальство одобрение совместной операции дало, одно задание выполняем. Да и меня они не обижали ни разу. Запуталась. Вконец! Но теперь хоть Макс добавился, так что нас хотя бы поровну. О том, что мы на равных и речи быть не может: совершенно разные весовые категории. Но хоть какая-то подстраховка есть, и то хорошо.

Максимилиан, тем временем, пересек комнату, ловко лавируя между развешенными гамаками, и остановился у стены. И куда он таз поставить собрался? Или так и будет стоять с ним в руках? Потому что мебели в каюте не имелось никакой. Вообще. Из обстановки только подвесные гамаки и несколько вбитых в стену гвоздей, и на которых уже были развешены вещмешки.

Однако ответ на свой незаданный вопрос я получила сразу же, так как Рон, к этому времени уже снявший с Нильса рубашку, подошел ближе и, повернув какие-то деревяшки, ловко поднял небольшой раскладной столик, укрепив его снизу подпоркой. Приглядевшись, уже зная, что искать, я увидела по бокам от него две такие же сложенные и закрепленные скамеечки.

Вот это ловко придумано! И мебель под ногами не болтается, место не занимает. И можно не бояться во время сильной качки наткнуться на какой-нибудь острый угол.

Дальше пришла моя очередь ухаживать за раненым. Привычная работа: обмыть и переодеть. Правда, открытых ран на Нильсе уже не осталось, амулет подлечил его хорошо, но смыть кровь все равно требовалось. В качестве сменной одежды Грэг пожертвовал ему одну из своих сменных рубах.

Сам он вышел куда-то, прихватив с собой Макса, а дело ухода за Нильсом оставив на нас с Роном. Мне такое положение дел категорически не нравилось, но я проглотила возражения, понимая, что и так становлюсь в его глазах слишком требовательной и капризной. Просто постаралась молча и как можно быстрее закончить с отведенной мне работой.

Рон, как ни странно, тоже к диалогу не стремился, что меня более чем устраивало. Потому что я понятия не имела, о чем с ним можно говорить после нашей недавней ссоры. Да не очень-то и хотелось, если честно.

Лишь раз мы соприкоснулись с ним руками, когда переодевали крепко спящего Нильса в чистую рубаху. Горячая волна, мгновенно прокатившаяся по всему телу, и внезапная слабость в ногах напугали, заставляя резко отпрянуть. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло, мысли запутались.

Бросив опасливый взгляд на Рона заметила, что он выглядит не лучше: заметно побледнел, глаза лихорадочно блестят, а на лбу выступила испарина. И при этом столько голода во взгляде, что мне на мгновение стало страшно — сейчас бросится.

Однако мужчина лишь сжал кулаки до побелевших костяшек и шумно выдохнул. После чего развернулся, стремительно покидая каюту. Хлопок закрываемой двери, шаги, гулко прогрохотавшие по лестнице и тишина, нарушаемая лишь скрипом корабля и неразборчивым гулом голосов команды на палубе.

А я осталась стоять, растерянная и ошарашенная. Ну почему я так постоянно на него реагирую? И отчего так сильно? Ведь давно уже не было подобных резких вспышек взаимного влечения. Быть может, это от того, что теперь я старательно держала дистанцию, не позволяя ему к себе прикасаться? И магия… накапливалась? Ничего не понимаю! И спросить-то не у кого. Был бы здесь Эрих, он бы наверняка придумал объяснение этому явлению, так же, как и пути решения проблемы. Или хотя бы смягчения последствий взаимодействия.

Но Ленца здесь нет, а Максу в этом вопросе я довериться не могу. Значит, придется как-то самой балансировать и молиться всем богам, чтобы Рон не задумался о причинах его такой на меня реакции. Иначе, боюсь, вдвоем с Мортоном они быстро поймут, что к чему. И там уже тогда мне аукнется их понимание даже представить страшно. Могут и домой не отпустить, несмотря на клятву Рона. Меня же предупреждали, что умный маг всегда найдет возможность выкрутиться, не навредив себе. Или вернут, а потом сообщат куда надо и за мной начнется охота?

Уф, стоп! Что-то я уже себя накручивать начала сверх меры. Да и особенности дара преувеличиваю. Подумаешь, энергию могу генерировать и амулеты заряжать? Да любой квалифицированный маг меня за пояс заткнет в этом умении. Единственная ценность от меня, что я это делать могу в условиях полного отсутствия магии. Ну, так мы сейчас быстренько до беремся до негатора, поломаем его как-нибудь и магический фон опять восстановится. Тогда грош цена моему умению. Никто его и не заметит даже. Буду снова серой мышкой с околомедицинским образованием. Точнее, опытом работы.

Успокаивая себя таким образом, я постаралась закончить переодевание, но руки у меня заметно дрожали, а натянуть рубаху на безвольное тело, лежащее в гамаке, оказалось не так уж просто.

Положение спас неожиданно зашедший Грэг. Даже шагов его не слышала и тут, — раз! — дверь открывается и он на пороге. Окинув меня испытывающим и немного тревожным взглядом, он споро помог мне завершить начатое. А затем, подхватив таз с грязной водой и тряпицу, направился на выход, бросив напоследок:

— Рина, ужин будет часа через три, не раньше. Так что можешь пока поспать, если хочешь. Выглядишь ты бледновато, себя надо беречь. Парням я дело на палубе нашел, так что тебя никто не побеспокоит. Отдыхай.

Оставшись одна, я решила последовать его совету, предварительно разузнав, где тут эти местные удобства располагаются. Мышкой прошмыгнув по коридору до нужной двери, сделала все необходимое и вернулась обратно.

Поспать и вправду стоило. Что-то я устала. Да и заняться все рано особо нечем. Надо использовать столь редкую возможность уединения себе на пользу. Неизвестно еще, сколько продлится наше путешествие на корабле, но заранее чувствую, что несколько дней в одной каюте с четырьмя мужчинами будет испытанием не из простых.

Рональд.

Обвисшие тряпками паруса, больше не гнали корабль вперед: ни дуновения ветерка — полный штиль. Наше судно попало в него ближе к вечеру и теперь медленно дрейфовало по воле течения.

Я стоял у фальшборта, опершись локтями на планширь, слушая легкий плеск воды о корпус. Опустившаяся на море ночь, сделала воду похожей на маслянисто-поблескивающий черный омут, серебристой дорожкой отражающий свет растущей луны. Небо было чистым и непривычно высоким, лишь легкие полупрозрачные облака рваной вуалью разметались по его бархатному куполу, заставляя рассыпанные там звезды тревожно перемигиваться.

Время от времени какое-то из облаков наползало на луну, делая мир вокруг темнее и таинственнее. Но потом неизбежно уплывало прочь, освобождая сияющий лик ночного светила, ставшего будто бы еще ярче. Иногда где-то раздавался более сильный всплеск, и воображение тут же принималось рисовать огромную рыбину, проплывающую в темных глубинах совсем рядом с нашим затерянным в море суденышком.

Но вся эта природная красота и идиллия, вопреки ожиданию, не навевала умиротворение, даря покой мятущемуся сердцу. На душе было тревожно и невыразимо одиноко. Странное сочетание. Уже давно и, как казалось, надежно позабытое.

А причиной тому — необычная и совершенно непонятная для меня женщина, мирно спящая сейчас вместе с остальными в общей каюте. Меня тянуло к ней с невиданной силой: прикоснуться, обнять, вновь вкусить сладость податливых губ и насладиться глотком чистой, обжигающей энергии. Впитать бегущую по венам магию, медленно, но верно пробуждающую мой иссушенный, выгоревший источник. Хоть на несколько мгновений снова почувствовать себя живым и полноценным.

Но не только это привлекало меня в Эрин. Не спорю, было и плотское желание, и настоятельная потребность в восстановлении почувствовавшего начало процесса исцеления организма. Однако имелось что-то еще… более глубокое, личное, редкое. Что-то от чего остро щемило сердце при одном взгляде на мою спутницу. Что заставляло проявлять к ней заботу, понимание. Оберегать от трудностей путешествия и не давать лишний раз повода для волнений. Хотя, признаться, получалось это не всегда.

Ей и так приходится нелегко в этом походе. Увы, я осознал это слишком поздно. Да и то, большей частью благодаря своевременной подсказке Грэга. Хочет казаться сильной, а сама такая хрупкая, нежная. Хотя поначалу смогла обмануть даже меня, введя в заблуждение своей выносливостью выдержкой. Весьма нехарактерной для совершенно неподготовленной к походным условиям женщины. К тому же гражданского медика.