Налини Сингх - Поцелуй архангела
Зрачки Вэнома сузились. Он поднял мечи и принял защитную стойку, блокируя попытки охотницы нанести ему смертельный ущерб. Но Елена уже находилась за пределами здравомыслия и двигалась со скоростью и силой рожденной охотницы. Вэном что-то кричал ей, но она слышала лишь холодное шипение. И пыталась выколоть ему глаза. В голове что-то взорвалось, и всё заволокло черной пеленой. А потом её накрыла пустота.
Рафаэль, кипя от ярости, приземлился рядом с лежащей Еленой.
— Ты её спровоцировал? — спросил он, очень бережно поднимая её на руки.
Вэном вытер с лица кровь.
— Ничего такого, чего бы не говорил раньше. — Глаза вампира задержались на Елене. — Разве что пошутил, что ещё не пробовал её крови.
— Ты знаешь, что я убью тебя лишь за попытку совершить подобное.
— Наша задача — оберегать тебя от угроз, особенно тех, которых ты не осознаешь. — Вэном посмотрел ему в глаза и продолжил: — Микаэлла, Астаад, Кэризмнон — все они, рано или поздно, попытаются её убить, поскольку знают, что это тебя сокрушит. Лучше сейчас избавится от проблемы.
Рафаэль раскрыл крылья, готовясь к битве.
— Она для меня важнее, чем все вы вместе взятые. Никогда не забывай об этом.
— А ты архангел. Если падешь — погибнут миллионы.
«Лучше, если вместо тебя погибнет молодой, пока ещё смертный ангел». — Эти слова остались невысказанными, но вполне понятными. Но Рафаэль никогда не пойдёт на такой обмен.
— Определись, кому принадлежит твоя верность, Вэном.
— Я сделал свой выбор два столетия назад, — ответил он и бросил взгляд на Елену. — Но если она ищет смерти, то найдёт её.
Хорошо понимая, о чём говорит вампир, Рафаэль взмыл в небеса, крепко прижимая Елену к своему сердцу. И неизбежно нахлынули воспоминания, как он так же держал её обмякшее тело в своих руках. Бессмертие не сделало её жизнь безопаснее, но дало шанс пережить грядущие невзгоды. Но Рафаэль ничего не мог поделать с воспоминаниями, которые не давали ей покоя.
Мысленный зов Галена достиг Рафаэля как раз вовремя. Если бы Елене удалось задеть глаза Вэнома, то хладнокровное создание, скрывающееся внутри него, вырвалось бы наружу и вонзило бы свои клыки в незащищенную плоть охотницы. Парализовав ее и оставляя биться в агонии. И вполне возможно, что, поддавшись голоду кобры, Вэном бы обезглавил Елену, а Гален даже не успел бы вмешаться. Тогда для Елены наступила бы истинная смерть.
Рафаэль положил Елену на кровать и ментально позвал её. Она застонала и замотала головой из стороны в сторону, словно сражаясь в жестокой внутренней битве. Его обещание — держать в рамках вмешательство в ее разум — боролось с инстинктами защитника, терзающими его душу. Сегодня желание сделать по-своему было даже сильнее, чем вчера. Ведь влезть к ней в голову и стереть всё то, что доставляет ей боль так легко.
«Я лучше умру, будучи собой, чем останусь жить как тень».
Отбросив спутанные пряди с ее лица, Рафаэль позвал ее уже вслух.
— Елена.
Она распахнула глаза, и на какое-то мгновение их цвет — серебристо-серый, который привык видеть Рафаэль, изменился. Её радужки стали тёмными, как небо в полночь, преисполненные отголосками тысяч кошмаров. Но вот Елена моргнула, и всё вернулось в норму. Изумлённо уставившись на Рафаэля, она потёрла ладонью лоб.
— У меня такое ощущение, словно меня огрели дубинкой. Что произошло?
— Мне пришлось вмешаться, когда ты решила превратить тренировочный спарринг в смертельную схватку.
Рука соскользнула с её лица.
— Я помню, — прошептала Елена. — С Вэномом всё в порядке?
— Да, — ответил Рафаэль, хотя переживал он за неё. — Воспоминания начинают проявлять себя, даже когда ты бодрствуешь.
Елена села в кровати.
— Я словно была другим человеком. Даже не так. Роботом, зацикленном только на одной мысли. — Похоже на Тишину.
Елена задрожала, вспомнив, каким был Рафаэль в Тишине — бездушным существом, с такой же легкостью размениваясь человеческими жизнями, как другие тушат спичку.
— Думаешь дело в изменениях… в бессмертии?
— Отчасти, — кивнул он. — Но, может быть, просто пришло время всё вспомнить.
Вспомнить то, что Елена хотела забыть навсегда.
— Я хочу поговорить с отцом.
Глава 30
— У него нет права на твои извинения.
Елена резко подняла голову.
— Как ты узнал?
— Чувство вины — это состояние твоей души. — Рафаэль провел ладонью по её лицу и, опустив руку ниже, обхватил пальцами шею. Затем наклонился к ней так близко, что их губы почти соприкасались и добавил: — Ты не станешь перед ним пресмыкаться.
Елена скривилась.
— Но ведь из-за меня Слейтер выбрал нашу семью.
И этого уже никак не изменить.
— А из-за твоего отца то, что осталось от вашей семьи распалось надвое.
Елена ничего не смогла ответить, поскольку Рафаэль был прав. Джеффри расколол их семью в тот день, когда выгнал ее из дома и оставил её вещи, словно какой-то мусор на ухоженном газоне Большого Дома. Соседи, живущие на этой модной улице, были слишком хорошо воспитаны, чтобы пялится в открытую, но Елена ощущала их наблюдающие взгляды. Хотя её это не волновало. Её беспокоило лишь то, что он уничтожил отношения, которые и так держались на волоске, когда хотел сломать её окончательно. «Встань на колени и умоляй. Возможно, тогда я передумаю».
— Между нами зияющая рана, — ответила она, положив ладонь Рафаэлю на грудь, туда, где билось его сердце. — Я знаю: он ненавидит меня из-за того, что я привлекла Слейтера.
Он, как и Дмитрий, мог гипнотизировать охотников своим запахом. Но эта способность оказалась не единственным его талантом.
— А Дмитрий может меня выследить? — спросила Елена, и что-то внутри будто встало на свое место.
— Да.
Она подумала, что ни смертные, ни охотники об этом не догадывались.
— Это то, что сделал Слейтер. Он где-то учуял мой запах, изменил свой маршрут и пришел в наши окрестности.
Слейтер не должен был обладать такой способностью, поскольку был слишком молод. Но этого вампира ни в коей мере и никоим образом нельзя было назвать нормальным.
— Я чувствую, как он подбирается ближе. Ветер доносит его запах. — отчаянно пыталась убедить отца Елена. Она умоляла, просила и даже, в конце концов, устраивала истерики.
— Хватит, Элеонора, — сказал он, а затем со злостью приказал: — Маргарет, тебе пора прекратить рассказывать ей сказки.
— Но отец…
— Ты — Деверо, — сурово посмотрел на неё Джеффри. — Никто в этой семье никогда не был простым охотником. Ты не станешь первой. И сочинение всяких небылиц тебе не поможет.
