Джена Шоултер - Мрачный шепот
Не дать Повелителям увидеть ее обнаженной? Ясное дело. Он скорее умрет, чем позволит другому мужчине хоть мельком взглянуть на нее в таком состоянии.
Не дать ее сестрам увидеть ее неподвижной и нагой? Никаких проблем. Они бы стали задавать вопросы, отвечать на которые он пока не готов. К тому же им не нравилась сама мысль о спящей Гвен. Интересно почему? Он по-прежнему не видел в этом смысла.
Она вновь всхлипнула, на сей раз хрипловато и еле слышно. Нутро Сабина свело от желания, потому что именно так она всхлипывала, двигаясь на его члене. Солнечный свет ласкал тело Гвен, усиливая сияние ее кожи, ее розовых сосков. Руки девушки покоились на животе, она расслабилась и доверчиво устроила голову на плече воина. Ее кудри цвета клубники струились по рукам и торсу воина, обвивая его тело подобно шелку.
Нужно ли ее одеть? «Нет», — решил он после минутного размышления. Сабину не хотелось потревожить или случайно прервать ее сон. Она наконец-то отдыхала. По-настоящему отдыхала. «И единственное, что для этого потребовалось — заняться с ней любовью, вымотав удовольствием до потери сознания», — подумал он, удивляясь иронии происходящего. А затем улыбнулся. Если надо, он будет доставлять ей подобное наслаждение каждую ночь. Должна же девочка спать, в конце концов. И (кх, кх) он уже привык приносить себя в жертву.
Сабин отказался также от мысли хоть как-то прикрыть себя. Соблюдение норм приличия не оправдывало риска — ведь если он опустит Гвен на землю, то девушка может пораниться о поломанную ветку, или ее потревожит какое-нибудь насекомое.
Не справившись с порывом, он прижался губами к виску Гвен, прежде чем двинуться в обратный путь. Оставаясь в тени, Сабин пробирался к торцу крепости, стараясь не попадать в поле зрения камер, обходя ямы и провода сигнализации, с помощью которых он и другие воины защищали свой дом от Ловцов.
То, что произошло только что между ним и Гвен… Он ничего подобного не испытывал раньше, даже с некогда любимой им Дарлой.
К тому же в отличие от Дарлы, Гвен оказалась достаточно сильна, чтобы справиться с его демоном. Это открытие изумляло и радовало воина.
«Ты правда полагаешь, что сможешь удержать ее? Даже если она окажется настолько глупой, что когда-нибудь полюбит тебя, то сколько продлится ее любовь? Ты можешь ее предать, так как живешь ради вашей войны. Хуже того, ты собираешься биться бок о бок с ее сестрами. Что если они умрут? Гвен обвинит в этом тебя, и не без оснований».
Сомнения не парили в голове воина, а грохотали, стучали в висках, дробили череп. Его скрутило от острой боли. Гвен спала, и ее Гарпия была связана, так что разгневанный и жутко голодный демон Сабина вырвался из своего укрытия.
А разве найдется лучшая пища для оголодавшего Демона Сомнений, чем тайные страхи Сабина, осознанные им всего лишь мгновение назад? Воин не мог их заблокировать, и они предстали перед ним во всей красе, едва не поглотив целиком.
Хотел ли он, чтобы Гвен любила его?
Чтобы при взгляде на него янтарные глаза девушки лучились нежностью, сегодня, завтра, всегда… обладать ее соблазнительным телом каждую ночь… слышать ее искренний смех… защищать ее… разбудить силу ее истинной сущности…
Да, он хотел, чтобы она любила его. Как он только что узнал, она в состоянии справиться с его демоном в ментальном противостоянии. Черт, да она настолько перепугала дьявольское отродье, что заставила того капитулировать.
Сабин понял, что полюбил ее с той самой минуты, как увидел впервые. Тогда Гвен была беспомощной пленницей, и все его инстинкты требовали спасти ее. И потом, когда девушка старалась держать свою Гарпию под жестким контролем, следуя правилам ее народа, он был совершенно очарован ею. Но Сабин никогда по-настоящему не понимал ее, ошибочно считая слабой. Теперь он видел ее такой, какой она была на самом деле — сильной. Сильнее своих сестер. Сильнее его самого.
Большую часть своей жизни она сдерживала не поддающееся контролю чудовище. В то время как Сабин с трудом мог блокировать своего демона хотя бы на сутки. Гвен оставила свою семью ради осуществления своей мечты и не сбежала от него даже когда узнала, кто он такой, хотя испытывала жуткий страх.
О, да. В этой малышке больше храбрости, чем все полагали, включая саму Гвен. Теперь ради него она готова сражаться с Ловцами, согласна подвергать свою жизнь ежедневной опасности.
Если ее ранят, она исцелится. По крайней мере, умом он это понимал. Однако представив Гвен раненой, окровавленной, с переломанными крыльями… От одной мысли об этом Сабин едва не взревел, но сумел обуздать свой гнев и незаметно проскользнул в крепость через одну из боковых дверей. «Я — чертов идиот!»
«С этим не поспоришь».
Продолжая хмуриться своим мыслям, он прошел через тайный ход, за которым присматривал Торин.
Сабин посмотрел в одну из скрытых камер и покачал головой, приказывая другу молчать, затем пронесся по коридорам, ворвался в свою спальню и забаррикадировал дверь.
Любит ли его Гвен? Ее влекло к нему, иначе бы она не отдалась воину. Ко всему прочему она сделала это с такой страстью, что подарила Сабину лучший оргазм за всю его долгую-предолгую жизнь. Она доверяла ему, иначе бы не призналась в своей самой главной слабости. Но любовь?
А если все-таки любит, то сможет ли ее чувство пережить те испытания, которые наверняка ждут их впереди? В любом случае он ее не отпустит. Сейчас она принадлежала ему, а он — ей. В конце концов, Сабин предупредил ее о том, что у решения отдаться ему будут последствия.
Он хотел знать о ней всё. Желал позаботиться обо всех потребностях девушки. Баловать её. Убить любого, кто причинит ей боль, даже её сестёр.
Как-то он сказал Гвен, что вполне способен переспать с нелюбимой женщиной, если это поможет одержать им победу. Каким же глупым он был. Каким наивным. Сейчас мысль о сексе с другой партнершей оставила его совершенно равнодушным. Даже вызывала тошноту. Ни одна женщина не была такой же на вкус и на ощупь, как его Гвен, ни у кого не было такого чувственного голоса, как у нее. Более того, это причинило бы ей боль, чего воин допустить не мог. А представив, что Гвен спит с другим — касается его, целует, доставляет ему удовольствие — только ради того, чтобы решить исход сражения в их пользу, — Сабин почувствовал слепое бешенство и желание убивать.
«А что если она захочет другого? Пожелает его? Возжаждет…»
«Еще одно слово, и клянусь Богами, я сам найду ящик Пандоры и, схватив тебя за яйца, запихну в него».
«Но тогда ты умрешь», — дрожащим голосом заметил демон.
«А ты будешь страдать. И мы оба знаем, что я на всё пойду, лишь бы уничтожить своего врага».
