Против течения судьбы - Татьяна Андреевна Зинина
Первый – будто чудес не существует. Второй – будто кругом одни чудеса.
(Альберт Эйнштейн)
Это утро началось для меня с боли. Правильнее даже сказать, что я проснулась от боли, но открывать глаза не спешила. События вчерашнего дня вихрем пронеслись в памяти. И я тут же подскочила на кровати, не смотря на боль.
– Мардж! – попыталась сказать я, но это было даже не слово, а скорее громкий выдох. Я испугалась, что после того как Кетрин выстрелила в меня, она могла так же выстрелить и в Мардж. И если я вроде бы жива, то о состоянии подруги мне ничего не известно.
Я огляделась. Комната вроде моя, кроме меня здесь вроде никого нет... Если судить по солнцу, то сейчас около полудня. Пора бы встать.
Я двинула рукой, и плечо заболело с новой силой.
Точно... В меня же выстрелила Кетрин.
Видимо, я всё-таки везучая. В моём веке огнестрельного оружия ни разу на пулю не нарывалась, а здесь вот нарвалась. И судя по боли, попала моя незадачливая убийца в левое плечо. Видимо целилась она в сердце...
Стало как то не по себе. Что же такое, уже второй раз за последние четыре месяца на мою жизнь покушаются. Это при моём-то скромном образе жизни... Мир явно сошёл с ума!
Несмотря на боль, я постаралась встать. Пить хотелось нереально. Впрочем, как и есть. И накинув халат, я отправилась на кухню. Быстро сделав вывод, что если левой рукой не шевелить то плечо болеть не будет, я относительно безболезненно добралась до места назначения.
– Очнулась! – воскликнула Белинда, как только я вошла.
– Да, и очень хочу пить.... – то ли сказала, то ли прохрипела я. Меня быстро и очень аккуратно усадили за стол и вручили кружку с водой.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила повариха Элен, мать Белинды.
– Плечо болит, и кушать хочется, а в остальном, вполне прилично, – ответила я, стараясь улыбнуться. – А где Марджери?
– Она отправилась с Маркизом в полицию.
– Зачем? – я чуть не подавилась при слове “полиция”.
– Мисс Освит взяли под стражу четыре дня назад, и мисс Свон сегодня утром вызвали для дачи показаний.
– Стоп, а сколько же я тогда проспала? – голос постепенно возвращался. Вот только сейчас я стала ощущать головокружение, а кружка с водой вдруг показалась мне нереально тяжёлой.
– Четыре дня, – ответила Белинда, а потом добавила почти шёпотом: – Мы боялись, что ты не выживешь...
Внутри всё похолодело и сжалось. Вот я не думала, что моё ранение настолько серьёзно. Голова стала кружиться сильнее, и если бы не Элен, я бы точно шмякнулась на пол.
Тихо причитая что-то себе под нос, они отвели меня в комнату, уложили в кровать и накормили каким-то противным на вкус бульоном. После чего я снова уснула. Хотя, сколько, в конце концов, можно спать?! Четыре дня провалялась и туда же...
В следующий раз я проснулась от странного чувства, будто на меня кто-то смотрит. Может быть, инстинктивно боялась того, что Кетрин решит меня добить, и, поэтому, почувствовав, чьё-то присутствие в комнате, резко встала. На это движение плечо отозвалось сильной болью, вынудив меня медленно опуститься обратно на подушку.
Судя по всему сейчас была глубокая ночь. В моей комнате горела одна единственная свеча, стоявшая на тумбочке возле кровати. Но даже этого освещения мне было достаточно, чтобы понять, что в кресле у камина кто-то сидит.
– Мардж? – тихо спросила я, прекрасно понимая, что это не она. Что-то сжалось внутри, когда ночной посетитель в ответ на эти слова, встал и медленно направился к моей кровати.
Я опять постаралась сесть. С больным плечом сделать это оказалось не так уж и просто, и когда верхняя часть моего тела всё-таки приняла вертикальное положение, я, подняв голову, встретилась с тёмными глазами того, кто только что присел на край моей кровати.
Именно темными, потому что свет одной единственной свечи не мог передать их ярко-голубой оттенок. Да и всю чарующую красоту этих глаз.
– И давно вы здесь? – спросила я.
– Достаточно... – спокойным как никогда голосом, ответил Тони.
– Тогда второй вопрос: почему вы здесь? – да, этот вопрос интересовал меня сейчас гораздо больше всех остальных. Хотя я прекрасно понимала, что правду он мне всё ровно не скажет.
– И на то есть свои причины... – всё так же уклончиво ответил Энтони.
– И всё-таки... – постаралась выяснить я.
Он молчал. Я злилась. Первой моей мыслью было то, что он волновался за меня и пришёл проверить моё самочувствие. Но это казалось настолько маловероятно, что я предпочла мысленно обозвать себя “дурой”. А затем в голову пришла вторая мысль, более правдоподобная.
– Могу предположить, что вы хотите наказать меня за то, что я вылила молоко на голову вашей невесты... – как-то чересчур смело заговорила я. Отчасти допуская такую возможность.
– Ты права, – всё тем же спокойным голосом продолжил Тони, – Я действительно хочу тебя наказать... За то... что ты заставила меня пережить... Как можно быть такой неосмотрительной!?
Последнюю фразу он уже почти кричал, отчего я невольно постаралась вжаться в кровать.
– ...она говорила ужасные вещи... о вас... и о Мардж... – я старалась оправдаться. Глупо? Да? В меня стреляли, и я при этом должна оправдываться...
– Я знаю! Мардж рассказала мне обо всём, что произошло... – всё так же грубо продолжил Тони, затем встал и начал нервно мерить шагами комнату.
Опять повисла тишина. А мне стало до боли обидно, что виноватой во всём этом он считает именно меня. Да, я не спорю, моя вина есть... Но я, по крайней мере, никого убить не пыталась. Или с недавних пор молоко стало смертельным оружием?
Нервно сглотнув, я инстинктивно сжалась в комок, прижав коленки к груди, и обняла скомканное одеяло. Как будто оно могло меня защитить...
– Могу я поинтересоваться, какое меня ждёт наказание? – тихим голосом спросила я.
Видимо было в этой фразе, что-то такое, что заставило Тони вернуться на край моей кровати. Я смотрела на него со всей
