Суженая мага огня - Зена Тирс
— Генриетта, что значит “хочу стать паладином”?! — упёрла я одну руку в бок, второй покрепче прижала Фредрика. — Пусть папочка покажет тебе свои шрамы, и ты ещё раз подумаешь, хочешь ли ты такие же, ага?
— Шрамы, ой, не-ет, — сморщила прекрасное личико наша девочка. — Пожалуй, шрамы не хочу! Доброе утро, мамочка!
— Беатрис, милая, ты проснулась? — брови Генри удивлённо взмыли вверх.
У меня из-за спины с криками вырвались два деревянных рыцаря и устроили сражение за то, кто первый захватит шлем отца, лежащий на ковре.
Я пожала плечами.
— Роланд, Парсиваль! — окликнул мальчишек Генри. — Зачем вы разбудили маму? И где ваше пожелание здравия отцу?!
— Не жури их, Генри! — улыбнулась я. — Доброе утро! Самое доброе из всех!
Я улыбнулась мужу и детям, Фредрик весело загукал, протягивая ручки к отцовским латам по примеру братьев.
В двери постучалась леди Элизабет.
— Слышу, слышу вы проснулись! Идёмте завтракать!
— Доброе утро, мама! — поднялся Генрих. — Возьмите детей, мы с Беатрис сейчас спустимся.
Я передала Фредрика на руки бабушке, рыцари и принцесса застучали каблучками по лестице. Мы остались в гостиной одни.
Генри приблизился, обнял, сдвинул прядку у шеи, шумно вобрал воздух.
— Такая сонная… тёплая, сладкая, родная… — прошептал он низким хриплым голосом, дурманя разум ароматом дикой вербены.
По коже побежали волнующие мурашки. Я вжалась в грудь любимого, ощущая, как бьётся его сердце. Большое, горячее, любящее. С каждым его ударом мана из хранилища паладина выплёскивалась через край и проливалась на меня. Генри ласкал и подпитывал меня своей силой каждый день.
За семь лет, что прошли после победы над силами тьмы, мой паладин сделался ещё сильнее, ещё шире и крепче, и считался самым сильным магом за всю историю Ниртании.
Но мне он всегда признавался, что без меня был бы обычным паладином. Таким сильным его делает моя любовь.
Моё хранилище, как и описывалось в манускриптах, после родов перестало удерживать ману. Она утекала из меня, растворяясь в пространстве, укрепляя силу и здоровье детей и всех, кто жил со мной рядом, но Генри удавалось наполнять меня своей силой каждый день. И не только в постели, хотя да, так выходило быстрее, но ему достаточно было просто взять меня за руку и соединить невидимыми нитями, по которым его мана перетекала в меня.
Потому моя магия целительства осталась жива. И я всегда буду благодарить за это Пресветлую и Генри.
Раз в месяц я делала объезд дальних имений, помогая больным людям, которые сами приехать ко мне не могли. А в Ревоше мы открыли школу для одарённых девушек, которых я обучала целительству.
Генри коснулся моих губ, любовно, бережно, ласково. С трепетной нежностью погладил по лицу. И я подумала, что медленный и осторожный секс — это совершенно то, чего я хочу ближайшие месяцев десять…
— Ты снова станешь папочкой, Генри, — поглядела ему в глаза, которые от моих слов засеребрились искорками тепла и умиления.
— Трис, как же я люблю тебя!
Он поднял меня на ручки и прижал к себе.
— Думаешь, мама не рассердится, если мы немного опоздаем к завтраку? — запустила пальцы в тугие локоны мужа и игриво погладила по шее.
— Она у нас понятливая и просит ещё внуков…
Генри закрыл дверь в спальню, и мы приступили иступлённо опаздывать на завтрак, а возможно, и на обед.
Конец.
