Эстер. Город под запретом - Майя Олав Глакс
Клаус сидел за барной стойкой на кухне, одной рукой поглаживая наглого рыжего кота, который лежал прямо на столешнице, а в другой держал кофе, что-то попутно читая в циркуляре.
— Пей кофе и выезжаем, — бросил Берч, что-то написав в коммуникатор.
Дженнифер скептически приподняла бровь, смотря на Советника, и молча налила себе кофе без сахара. Клаус быстро сообразил, что безмолвие инфанты — дурной знак.
— Нам очень нужна твоя помощь, — он тепло улыбнулся, подняв на нее взгляд. — Тали бы ни за что не выдернула меня из дома ночью. Поэтому, пожалуйста, поторопись.
Некромантка закатила глаза, ей порой казалось, что Советник Эстера стал им только из-за своей улыбки, которой даже Дженнифер с ее скверным характером было сложно отказать. Очевидно, не зря его соправители приставили присматривать за ней именно Клауса.
— Я готова, — выдохнула она, залпом выпив черный кофе.
Через пару минут они уже сидели в красном эфикаре Берча. Клаус вывернул руль и на огромной скорости поехал в сторону Штаба, а Дженнифер вдруг вспомнила, как она ездила на мобиле с Ником на то проклятое расследование, перевернувшее ее жизнь с ног на голову. Резкая боль внутри едва не скрутила Джен, она отвернулась к окну, чтобы скрыть подкатывающие слезы. С одной стороны, думала Эфрейн, если Арнлейв действительно в Эстере, то это лишь упростит ей задачу. Она просто убьет его, как только увидит. Она не простит ему того, что он сделал с Ником.
За время, что прошло с его гибели, не было и дня, чтобы она не вспоминала о пекрвизиторе из Мармиати-Ай. Любая мелочь напоминала о нем, несмотря на то, что она уже давно жила в Эстере, где он никогда даже не бывал. И сейчас бы Клаусу вновь стать болтливым собеседником, но и тот, как назло, молчал, оставляя Эфрейн в пучине темных мыслей.
— Опять он здесь… — выдохнул Клаус, когда они подъехали к Штабу.
— Кто? — Дженнифер вздрогнула, не заметив, как они проехали полгорода.
— Этот проклятый Дэвид. Нынешний Всадник. Толку от его присутствия, если здесь и правда разгуливает Арнлейв? — хмуро произнес Берч.
Джен осторожно посмотрела в окно, увидев на одном из постаментов на площади фигуру. Она даже не сразу поняла, что это не статуя, лишь ветер, колыхавший плащ, выдавал его. Ей вдруг очень захотелось поговорить с ним или рассмотреть хотя бы поближе посла Смерти. Всадника Мармиати-Ай она так и не видела, хотя говорили, что он являлся, когда умер ее отец. А затем еще… когда с руки Арнлейва был нарушен баланс Света и Тьмы в некромантской обители. Для обладателей скверны и почитателей Смерти, увидеть Всадника было особенно волнующе. Хотя Джен видела самого Смерть, ей ли жаловаться?
— Я предупреждал Леди, что рано или поздно это случится, — недовольно бурчал Джейсон Милтон Клаусу, встретив Советника и инфанту у входа в Штаб.
— Доброй ночи, Джейсон, — широко улыбнулась Эфрейн хранителю, их отношения не заладились с самого начала, когда он поймал ее в одной из местных подворотен и привел к правителям.
— Угу, — промычал Милтон, его волосы выглядели взъерошеннее чем обычно.
Клаус кивнул, указывая в сторону холла Штаба. Здесь как будто не спали никогда, дежуривших стражей было ничуть не меньше, чем несколько дней назад, когда темные напали на правителей, а Дженнифер вызывали сюда на «общение» с убитыми адептами. И вот снова уже привычная дорога в подвал Штаба, где располагались темницы и морг. Эфрейн не задавала лишних вопросов, решив, что ей опять нужно считать воспоминания очередных жертв сражения.
Железная дверь привела в холодную и стерильно чистую серую комнату с ровными рядами камер для хранения тел. Но вместо стойкого запаха дезинфицирующих средств в нос инфанты ударило другое, до боли знакомое зловоние. Его она ни с чем не спутает, такое ненавистное и вместе с тем такое родное. Этим смрадом был пропитан весь Мармиати-Ай.
Дженнифер даже не нужны были объяснения Дина и Леди, которые задумчиво стояли возле стола с лежащими там разлагающимися телами.
— Зомби… — обреченно выдохнула Эфрейн.
Стоит в Эстер проникнуть хоть одному некроманту с ходячими мертвецами, как город утонет в скверном огне.
* * *— Кью, дорогой, подойди ко мне…
Знакомый голос сквозь туман прошедших лет вновь звал его во сне. Сердце замерло, словно забыв, как биться. Он узнает этот голос из сотен тысяч других…
Обернувшись, Квентин видел, как клубы дыма расступались перед фигурой высокой и красивой женщины. Ее светлые вьющиеся волосы, как и простое белое платье с пестрым расписным рисунком, развевались на ветру. Ее голос песней сирены оплетал разум Хоука, проникал в самые потаенные уголки его сознания, и когда женщина вдруг протянула к нему свою руку, Квентин был почти не в силах сопротивляться.
— Ты дрожишь, милый! Тебе снова страшно и одиноко? Иди ко мне, сынок…
Ему так хотелось отозваться на этот зов. Он так давно мечтал увидеть ее снова, прижаться к ней, почувствовать ее тепло и запах сладких булочек, которые она так часто пекла. И когда Квент сделал во сне шаг навстречу матери, его рука в реальности напряженно ухватилась за простыню.
Глава 15−2
— Ну же, Кью, смелее! Иди ко мне… — Магнолия Хоук тепло улыбалась и ждала, раскрыв объятия.
Ему оставалось всего чуть-чуть, когда появился мужской силуэт, скрывающийся в серой дымке позади матери. Все нутро Квентина мгновенно запротестовало, отказываясь делать последний шаг. Он снова взглянул на мать, и увидел, как от ее улыбки не осталось и следа. На лицо Магнолии опустилась Тьма.
— Сделай этот шаг, сынок, — прошептала мать Квентина уже грубее, почти приказывая. — Иди ко мне…
— Мама, нет, не делай этого, — Квентин услышал свой собственный голос, когда осознал, что не может противиться ее воле. — Прошу…
Казалось, будто его мольба растворила Тьму во взгляде женщины, и тогда она обреченно обернулась назад.
— Да, Магнолия, — спокойно произнес мужской силуэт позади нее. — Сделай это для меня…
Колебания и сомнения исчезли во взгляде и действиях миссис Хоук. Сначала пальцы одной руки, а потом и другой переплелись вокруг шеи Квентина.
— Мама, нет, не делай этого… — от нехватки воздуха его голос сошел на еле слышный хрип, а горячие слезы потекли по щекам.
— Прости, Кью, я должна…
Квентин начал задыхаться. Попытки вырваться ни к чему не приводили. Руки на его шее сжимались в железной хватке. Он пытался вдохнуть, и от каждой попытки все больше чесалось в горле. Кашель, как и ладони матери, душил его. Квент бился ногами и руками, пока, наконец, не смог вскочить на своей кровати посреди темной комнаты. Кашель не унимался, а чувство безысходности, преследовавшее Квентина с детства, захватило все его сознание.
— Эт-то… лишь сон… оч-чередной кошмар… — убеждал он себя, пытаясь совладать с дрожью и успокоить дыхание. — Все в п-прошлом… давно в прошлом…
Прохладный ветер, подувший из приоткрытого окна, облегчил его страдания, а приступ понемногу отступил. И только призрак матери, которая пыталась его убить, подчиняясь чужому приказу, затмевал все теплые воспоминания о ней и никак не хотел исчезать.
— Как же меня это все достало… — раздраженно протянул Хоук, швырнув подушку и поднявшись с кровати. Он задержался возле зеркала, где встретился с уставшим взглядом на осунувшемся лице, обрамленном светлыми волосами средней длины.
«Квент, это слишком для тебя! — тут же вспомнились нравоучения старшего брата Грегора, когда тот заставал Квентина за очередным приступом. — 'Нужно обратиться
