Проданная Истинная. Месть по-драконьи - Екатерина Белова
Кто-то сказал «да», и я выдохнула. Самой искать не придется, а сталкиваться с ней не хочу.
Я сбежала с лестницы, а у одного из окон просто расправила крылья и стартовала с этажа в сторону Академии. Некоторое время я еще чувствовала ауру Кастора за спиной, но вскоре легко оторвалась и, поколебавшись, сначала двинулась в лекарское крыло. Как я могу составлять лекарство, если мои подруги больны?
Но время поджимало, так что до палат я добежала с ветерком и в первой же больничной клетушке обнаружила Лиан и Айне. Не удержавшись, скользнула диагностическими искрами по их рукам, и с облегчением выдохнула. Обе были здоровы, просто погружены в глубокий сон.
— Они в порядке.
Резко обернувшись, увидела Минхе, сидевшую в углу комнатушки с разложенными на столе учебникам и схемами плетения. И тут же внутренне сжалась в комок. Небо только знает, что ей наговорили про меня. В конце концов, еще пару минут назад я была преступницей. Но Минхе без лишних слов просто скинула свои книжки прямо на пол и крепко меня обняла.
— Даже не вздумай оправдываться, — сказала она сердито. — Даже не вздумай! Мы-то видели, что никакой магии ты не использовала, мы же все вместе были. И Лиан, и Айне… Ты бы слышала, как они костерили Ее злобное Величество, которая притащилась в наше Сопределье и начала насаждать свои правила. Твой Орхо лупил всех, кто говорил «эта иномирянка» … Ректор оштрафовал трех завистливых третьекурсниц, которые распускали про тебя слухи, нир Сталеш простил тебе хвосты по «Божественным сказам», а уж как лютовала нира Хассе ты представить себе не можешь.
К концу ее диалогу у меня глаза были, как у собаки из «Огнива» — размером с мельничные колеса. Сказать ничего толком не получалось. Слезный ком подкатил куда-то к горлу и мешал говорить.
Наверное, Минхе заметила, потому что скомкано со мной попрощалась и буквально силой заставила дать слово, что я приму супергорячую ванну с лавандой, съем огромный стейк и лягу спать.
Дорогие читатели, большое спасибо за ваши звездочки, комментарии и награды! Они очень меня поддерживают и мотивируют :)
27. Прекрасная ловушка
Из больничного крыла я вышла с тяжелым сердцем. Мир, который я когда-то отвергла раз и навсегда, яростно защищал меня. Люди — драконы — которых я сочла недостойными, отстаивали мою честь, как если бы она была их честью.
Даже Анвар… Сколько бы ненависти ни лежало между нами, он единственный, кто сделал для меня так много и ничего не попросил взамен. Я для него даже больше, чем незнакомка. Чужачка, которая даже не испытывает к нему приязни.
В мрачной задумчивости я дошла до зельеварных. Конечно, вариант ближайшего будущего, где я вкушаю стейк и расслабляюсь в ванне мне нравился больше, но герцог прав. Лекарство само себя не намешает.
С другой стороны, лекарство простенькое, всего-то на час работы. А пока оно будет настаиваться, я успею посмотреть новые комнаты и опробовать радости свободного человека. Стейк, там, ванна. Еще бы голову выключить. И сердце. И драконицу, которая скулит и рвется к Анвару с той секунды, как он сказал «ты же меня не любишь».
«Да, — тут же подтвердила драконица. — Лично я люблю, просто хозяйка у меня липа липовая!»
Липа липовая в переводе на интернациональный означало что-то вроде стоеросовой дубины, но я не обиделась. Даже наоборот, сочла за комплимент. Уж лучше дерево, чем розовая лужица в любовном спазме.
У зельеварных остановилась, даже огляделась. Скорее всего, Милене у Анвара, но осторожность не повредит. Сталкиваться с ней я была не готова, поэтому свою личную лабораторию открывала с великой осторожностью, одновременно оглядывая коридор. Ниш и всяких ответвлений здесь тоже хватало. Что Академию, что герцогское Гнездо, словно проектировал безумный архитектор, так много здесь было зеркал, стекла и мрамора. Поэтому сюда и не проникали чужаки. Не могли. Чтобы пройти по этим коридорами и не вписаться головой в стену, нужно было ориентироваться на драконье видение. Чуять аудитории, лестницы, закоулки, лекторские залы и жилое крыло.
Недостатки у такой системы тоже были, и я ощутила их едва открыла дверь. Потому что закрыть не смогла. Кто-то легко попридержал за мной дверь, а после втолкнул меня в темноту зельеварной, пройдя следом.
Кастор.
Обреченно обернувшись, я уставилась на выточенное сумраком лицо и темный блеск глаз. Скорее всего, у него тоже были претензии по потере дара у герцога или по разрушенному крылу, или по пропуску занятий. Даже с учетом слов Минхе в ректорскую доброту я и близко не верила. Тем большим шоком было впечататься лопатками в холодную стену зельеварной и ощутить на губах влажный поцелуй.
Драконица глухо заворчала, заворочалась в солнечном сплетении, почти мгновенно приходя в боевую готовность, а я совершенно по-детски, двумя руками оттолкнула Кастора. Тот даже не сдвинулся, только засмеялся коротким опасным смехом:
— Что, не нравлюсь?
— Не нравишься, — сказала спокойно.
От его близости было не по себе. Объективно Кастор был очень хорош собой, но я этой красоты не чувствовала. Слишком много между нами было неприятных моментов. Недомолвок, молчаливых ссор. Он словно понял, поймал пальцами мой подбородок, заставляя смотреть в глаза:
— Для Анвара ты лишь одна из сотен, а мне станешь женой! Единственной. Древний род возьмет тебя в лоно, даст титул, положение и защиту.
Похоже, меня только что повысили до законной жены, к тому же единственной. Слышать это от Кастора было дико и неловко, слишком долго я видела в нем опасного противника.
— Хотите и для вас настоечку сделаю? — поднырнула под вытянутую руку и отскочила к столу. — Что-нибудь успокаивающее.
— Ты не понимаешь во что ты ввязалась, глупая девочка.
Каким-то немыслимым движением Кастор вдруг отказался рядом, снова больно толкнув спиной к двери. Страшный шепот ударил в висок.
— Ты не понимаешь, с чем имеешь дело. Брак со мной — единственный способ спасти твою жизнь, возможно… ее это успокоит. Даст понять, что ты ей не угроза.
— Вы… об императрице?
Вместо ответа Кастор искренне рассмеялся.
— Об императрице? Ферхе жестока и обижена на весь мир, но она гораздо, гораздо хуже.
От теплого дыхания, от ледяных пальцев, больно сжавших мне плечи, меня вдруг пробила дрожь. Давно забытый страх одиночного противостояния враждебному
