Кристин Фихан - Темное золото
Она сгорбилась и отвернулась. Эйдан чувствовал горячую, кипящую ярость, бурлящую в нем, ощущал сильную необходимость своего тела и необходимость мужчин Карпатцев управлять этим. Он нагнулся ниже, безразличный ко всему, не выбирая и не подбирая слова и интонации, акценты, так тщательно, как она это обычно делал.
— Ты не можешь позволить человеческому мужчине прикасаться к себе. Ты почувствуешь внезапную смену настроения, удовольствия не будет, и ты это знаешь. Я был в твоем уме. Я читал твои мысли. Ты алчешь только меня.
Картина, которую он отослал ей обратно, была ее собственной. Жаркие эротические моменты, о которых в реальности она ничего не знала. Сама мысль об этом, должна быть оскорбительной. О том, как она будет стоять на коленях у его ног, прикасаться к нему, как ее рот будет скользить по нему, как его тело будет на ней, будет владеть ею, любить, горячо и неистово. Он знал и насмехался над ее собственными мечтами о том, как они будут вместе.
— Ты — отвратительное животное, которое не думает ни о ком, — прошептала она, закрывая лицо руками. — Мне все равно, что будет с тобой. Я не хочу прикасаться к тебе.
Его рука обхватила ее горло и приподняла подбородок так, чтобы она видела бешенство, горящее в его золотых глазах.
— Я могу сделать тебя марионеткой, Александрия, чтобы ты удовлетворяла меня такими путями, о которых ты даже не слышала. — Его палец легко, словно перышко прикоснулся к ее дрожащим губам.
Александрия чувствовала, как слезы подступают к глазам, а тело начинает гореть от желания. Эйдан был прав. У нее сразу вылетели все мысли о сопротивлении, стоило ему прикоснуться к ней. Она сразу начинала тонуть в водовороте желания, сгорая в пламени. И не важно, кем она была и во что верила. Никогда мужчины не могли ей указывать, что делать. Чтобы Эйдан Сэвэдж ни сделал с ней, она уже не была Александрией Хоутон.
Когда Эйдан соединил их умы, его гнев мгновенно растаял. Она была в шаге от потрясения. Слишком много случилось за последние дни, и ее человеческий мозг просто не справлялся. Он проклинал свое тело, которое бунтовало и заставляло его говорить и делать такие вещи, о которых он в обычном состоянии даже не мог додуматься. Он хотел ее каждой клеточкой тела, и только что он оттолкнул ее от своих желаний. Никакого насилия, ни один мужчина Карпатец никогда этого не сделает. В тот момент он вдруг осознал, насколько он близко к тому, чтобы превратиться в вампира. Он почувствовал презрение к себе за свой эгоизм и слабость, в то время как она так страдала.
— Cara, прости меня. Не надо бояться меня. — Эти слова были произнесены соблазнительным голосом, но казалось, они отскакивали от глухой стены.
Ее мозг переставал работать, защищая и жалея ее от любых дальнейших тяжелых испытаний. Она отвернула свое лицо и неожиданно упала на кровать, свернувшись в позу эмбриона. Эйдан стоял над ней, сердитый на себя, неуверенный в том, что надо сделать для восстановления всего, сломанного его глупостью. Он очень испугался, что мог потерять ее в тот момент, его душа чуть не умерла, когда она открыла дверь и по своему желанию вылетела на улицу под смертельно опасное солнце.
Он мог выдерживать свет и жар, потому что умел периодически охлаждать себя. Сейчас, после столетий опыта, у него была практически неограниченная власть. Надо было вылечить ее. Тогда он сомкнул свои глаза и оставил свое тело, входя в нее и видя там ужасные ожоги, из-за того, что ее кожа сильно обгорела на солнце. Эйдан начал восстанавливать ее изнутри. Он был очень осторожен и точен. Когда он закончил, то еще раз соединился с ее сознанием.
Он увидел замешательство и страх. Этот страх не был полностью желанием доказать, что она все еще человек. Он не мог найти в ней желания убить себя. Она просто хотела доказать ему, будто он обманывал ее в том, что она не сможет вернуться в свой мир. А она хотела этого.
Он притянул девушку к себе, обнимая и защищая ее утомленное тело. Она вполне могла бы бояться его. Он требовал от нее такие вещи, о которых она ничего не знала. Он пробудил такие чувства, с которыми она не могла справиться. А сила ее сексуального влечения очень пугала ее, так что она даже решила сбежать от него.
Охотник положил свой подбородок на макушку Алекс и потерся о ее волосы. Его очень беспокоила ее сумасшедшая идея показаться человеческому доктору, чтобы он вылечил. Все что угодно, лишь бы избавиться от него. Где-то в глубине души ему было больно от этого, но в основном он был доволен, что она думает, словно сможет нанести ему поражение, перехитрив. Она была так уверена. Это восхищало его.
— Тебе нужно только время, piccola. Извини за то, как по-дурацки я пытаюсь разобраться в этой ситуации. Единственное что меня оправдывает — это забота о твоей безопасности. — Он знал, что она может услышать его, но она не ответила. Он действительно и не ожидал этого от нее, только сильнее прижал ее к себе. «Поспи, Александрия, врачующим сном наших людей. Спи глубоко». Он не дал ей выбора и не дал возможности возразить. Он захотел, чтобы она забыла обо всем, обо всех ужасных мыслях и опасениях.
Глава 13
Эйдан проснулся, чувствуя, как его тело сжигает желание. И это было не желание поесть, а потребность в крови, которая всегда поднималась в такие моменты. Это было абсолютно ни на что не похожее ощущение, встречавшееся ему доныне. Он громко застонал. Рядом с ним, все еще в объятьях сна, лежала Александрия. Она была бледна, а ее волосы спутались между ними, словно связывая их. Он хотел ее. Она была ему просто необходима. И если он останется с ней хотя бы на мгновение дольше, то будет не в состоянии обуздать потребность в ней.
Он отскочил подальше от нее, словно обжегшись, точно она обжигала его кожу, подобно солнечным лучам. Он мягко выругался. Как он сможет накормить Александрию и не превратить процесс кормления во что-то эротическое, чувственное? Внутри него ревел дикий зверь, требуя ее. Голод. Жажда. Это не поддавалось здравому смыслу и не приносило ничего, кроме тяжелой постоянной боли, увеличивающейся с каждым прожитым днем.
Он провел трясущимися руками по непослушным волосам. Ситуация была взрывоопасна. Не было никакой возможности накормить ее кровью, так необходимой ей, не испытав дикой потребности в ее теле. И, все же, после случившегося ранее он понимал − ей нужно время. Зверь буквально бесновался внутри него, и он не мог больше управлять им. Мэри думала, что он сможет. Она верила в него. Однако Мэри не знала о том накале страстей внутри у мужчин-Карпатцев, который возникает к их Спутницам. И она не знала, насколько близко он от обращения.
