Замуж за врага. Его (не) любимая (СИ) - Юлия Марлин
Под его взглядом стало до ужаса неуютно, и она поспешила исчезнуть в темном коридоре.
Глава 20
Завтрак в Малой трапезной прошел, как в тумане.
Роман был немногословен, и хмурился: точь в точь, как Святослав. Гордана обенивалась с мужем тяжелыми взглядами и тоже молчала. И только Верея осталась верна себе.
Вскоре Роман ушел вместе с когортой придворных; как выяснилось позже, он бросил на поимку преступника все силы (город обыскивали стражи), а вторым указом стянул к южным Башням дополнительные войска и утроил караул.
— Не желаете покататься по городу? — Предложила Гордана Верее и Соне, чтобы развеять гнетущее состояние тревоги. То, что по улицам Стифополя в канун главного праздника бродили шпионы Дома Железного Вепря радости не добавляло.
Сырой ветер проедал до костей, а шелест синей воды о борты ладьи лишь усилил ощущение холода. София все время ежилась под теплой шалью и чихала. Привыкшая к более мягкому климату уроженка срединной Арги считала летнюю северную погоду непростительно суровой, но посматривая на улыбчивых спутниц, которые даже не замечали ледяных порывов, полоскавших их атласные платья, понимала — зимой будет намного хуже.
Весло медленно опускалась в воду, и поднималось, оставляя на серебристой поверхности рябь. Мимо, по руслам, сновали рыбацкие шхуны и ладьи других горожан. Над головами проплывали узорные арки мостов: широкие и снежные, венчанные скульптурами и лампами, узенькие и темные, украшенные коваными фонарями и резными скамеечками. На шумных улицах пестрели вывесками магазинчики и лавки. Со стороны торговых рядов доносились крики торговцев, в Дальтийской Пристани причаливали корабли.
Ладья свернула в узкий канал и поплыла вдоль иноземного квартала, прозванного местными Восточный Квартал; купцы и торговцы, живущие здесь, предпочитали именовать эту часть Стифополя Шелковый Город.
София закусила губу: все слухи и домыслы, что бродят по Арге о Доме Серебряного Волка, ложь до последнего слова. За месяц с лишним, девушка не увидела ни одного замученного пленника с вырезанным сердцем; не увидела ни одного черного ритуала; не встретила ни одного разъяренного варвара, пожирающего собственных детей на обед. Лейдец отличали благородство, уважение к старшим и беспредельная преданность владыке и Родине.
— Княжна… — позвала Верея, когда ладья причалила к белокаменной лестнице, ведущей в магазинчик Халифы, торговки восточными шелками и изысканными драгоценностями.
— Мне кажется, или вы все время о ком-то думаете? — Улыбнулась Гордана.
— Нет, госпожа — ветер взъерошил волосы Софии. — И в мыслях не было. Разве только о брате Игоре иногда.
Сестра князя поверила, а вот жена — ни чуточки. Поджав губы, покачала головой и первой вошла в лавку заморских чудес и таинств.
… С трудом высидев обед, заложница бросилась во внутренний двор к конюшням, где вчера Ивар спас ее от случайной гибели. Он не шел из головы, и даже все опасности и странности не могли вырвать из девичьего сердца желания увидеть коменданта «Западного Щита».
Он стоял у загона. Чистил коня и все оборачивался, будто ждал. Девушка выпорхнула из черного хода кухни и предстала перед ним в лучах полуденного солнца. В первую секунду Ивар прищурился, точно вспоминая, кто перед ним, а потом расплылся в улыбке.
— Какая радость. Не чаял увидеть вас сегодня. Ночью кто-то вломился в южные Башни, всех перевели в караул. Через пять минут мне надлежит заступать на дежурство.
— Жаль, — вздохнула София.
— Увидимся позже. — Он поклонился и ушел.
Весь оставшийся вечер София бродила по собственной спальне в состоянии полусна и грезила о нем, истомленная желанием ласки. В вазе из тонкого хрусталя благоухал букет ромашек. На прикроватной тумбочке в закатных лучах сверкал подаренный драгоценный гребень. Временами у девушки слезились глаза, и першило в горле. Но убирать, или избавляться от подарков Ивара она и не думала, наоборот еще больше к ним тянулась, касалась, вдыхала аромат.
Следующий день подарил княжне и коменданту полчаса. Он преподнес новый букет из желтых лютиков и маленькую нефритовую брошь в форме бабочки. Перед тем, как распрощаться, шепнул:
— Завтра у меня выходной. И я хотел бы просить вас о продолжительной встрече. Могу ли я надеяться?
— Да! — Не думая ни секунды, кивнула София. — Встретимся после полудня в Белом сквере.
— Я буду ждать.
* * *
Ивар в нетерпении переминался с ноги на ногу, сжимая в руках букет васильков, и поглядывал за каменный постамент. Мягкий шелест юбок, и София выпорхивает из-за сливовых стволов и окунается в аромат мягкой миндальной горчинки, перемешанной с мятой, лимоном и гвоздикой.
Мужчина расслабился.
— Вы пришли.
— Я обещала.
— Очень счастлив, — протянув ей букет, он вновь подозрительно сжал кулаки.
«Почему он так делает, — удивилась София, — волнуется? Или испытывает боль».
— Здесь неподалеку искусственный пруд, а рядом беседка, — из мыслей вырвал шепот Ивара. — Туда редко ходят. Уединимся вдвоем?
Излишняя внапористость мужчины смущала.
«Да, я ему нравлюсь. Но уж слишком открыто он это демонстрирует, будто пытается что-то доказать. Но кому? Мне? Или себе?»
София дернула плечом и нырнула в терпкие заросли Белого сквера.
Они вошли в сплетенную из ивовых прутьев беседку и сели на скамью. Северянин бросил на нее голодный взгляд. Сквозь колышущиеся ветви просматривалась аллея с фонтаном, где прогуливались придворные дамы и их кавалеры, а всего в нескольких сотнях шагов темнела стена княжеского дворца. С той стороны доносились переклички стражников, разговоры служанок, шум колес и фырканье лошадей.
Когда он взял ее руку и поцеловал тыльную сторону, София смутилась.
— Не пугайтесь. Я только хотел сказать… Вы прекрасны.
А потом вдруг навалился, заключая в страстные объятия.
— Знаю, как тебе тяжело во дворце Великого князя. Бесправная игрушка в руках Романа и его Дома. Сколько бы он не заверял, что не тронет, это не правда. Заложники нужны, чтобы шантажировать родные Дома. Сама мысль, что так подло используют невыносима. Я не позволю им убить тебя однажды.
София прижалась к Ивару и, слушая, чувствовала, как по щекам катятся слезы. Все его слова чистая правда. На мгновенье показалось, он заглянул в ее душу и единственный понял — как ей больно, страшно и одиноко средь бескрайних просторов севера.
— Я знаю, это прозвучит глупо, но я должен сказать, — торопливо бубнил Ивар. — Я полюбил тебя с первого взгляда. Еще там, в «Западном Щите». Когда увидел, что тебявезут, как последнюю преступницу под конвоем и сдают посторонним, был вне себя от ярости. Я помню твой взгляд. Одинокая и несчастная. Тогда-то я и понял, что должен найти тебя и спасти.
София всхлипнула, уткнулась ему в грудь, и букет васильков упал на колени.
— Я не могу требовать. Только могу попросить. Выходи за меня
