Наследница клана Лунных (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

Княжна прикрыла глаза и, в последний раз безмолвно всхлипнув, решительно поднялась. Пусть она не боец в прямом смысле слова, но она вернёт Махе красоту и здоровье! Пройдя в глубину помещения, она встала перед лекарем и показала рукой на висящие на стене полки, где плотно стояли разные баночки с порошками и зельями.

— Чего тебе? — недовольно буркнул он.

Анха в упор посмотрела на него и ещё раз показала рукой на полки.

— А я в тебе не ошибся, — процедил лекарь, — есть в тебе силушка, да не мало! Ишь, в глазах лазурь плещется! И как же ты жива до сих пор? Как же тебя не разорвало от силы?

Он резко подскочил, хватая девушку за руки и, выкручивая их, прошипел:

— Я выцежу твою мощь по капле! — он жадно смотрел на неё, желая насладиться страхом, но девица лишь шире раскрыла свои глазища и с ненавистью смотрела в ответ. Тогда он сильнее надавил ей на руки и зловеще пообещал: — Выпущу кровь из тебя, высушу её и продам!

«Безумец!» — мелькнула мысль у Анхи, и она попыталась выкрутиться.

Вдруг лекаря откинуло от неё, а поскольку он крепко держал её руки, то она упала на него. Не обращая внимания на боль, барахтаясь, она торопливо отползла от сумасшедшего, боясь, что он вновь схватит её, но рядом с ними стоял завхоз.

— Что здесь происходит? — раскрасневшись от гнева, взревел он. — Почему ты вместо того, чтобы оказать помощь моей помощнице, тискаешь девку?

— Ты зарываешься, Леснов, — подскочил лекарь. — Я человек воеводы!

— Это ты гнилец зарываешься! — прорычал завхоз и начал методично избивать Жадковского.

Считал ли он его виноватым в том, что произошло с Махой или вымещал на нём собственный недосмотр, если конечно чувствовал себя виноватым в произошедшем, Анха не стала разбираться. Она пролезла к полкам и начала набирать всё то, что ей было нужно.

Выкрученные руки слушались плохо, а взять надо было многое, тогда она задрала тунику, чтобы сгрузить в подол всё необходимое.

Анха видела, что от Леснова не укрылось её самовольство, но он только ожесточеннее стал пинать Жадковского. Княжна крепче прижала к себе собранные склянки, побежала к Махе.

Первым делом она смешала ингредиенты, которые могли дать обезболивающий эффект. Знахари пришли бы в ужас от её бесцеремонности в использовании ядов, но для княжны сейчас было важно, чтобы Маха не умерла от болевого шока. Шутка ли растянуть кожу на живом человеке! Поэтому пригодился парализующий паучий яд и замораживающая кислота, а вместе с ними блокиратор нейронов. Анха рисковала, так как знания её были теоретическими, но сомневаться и медлить было нельзя.

Смочив лицо подруги полученным раствором, она стала думать, как вернуть прежний облик Махе.

Невольно посмотрела на лежащего рядом здоровяка. Он настороженно следил за ней и, кажется, волновался о Махе. И вновь Анха обратила внимание на растерянный взгляд этого воина. Что-то с ним не так! Но сейчас ей было не до него.

Княжна переключилась на магическое зрение и стала разглядывать ауру подруги. Та была тусклой. Ещё чуть-чуть и было бы поздно что-то делать.

Анха без конца перебирала баночки, пытаясь если не понять, то почувствовать, какие надо использовать ингредиенты, чтобы сделать первые шаги в восстановлении лица Махи. Она смешала несколько веществ и нанесла их тонким слоем, но это всего лишь подпитало, смягчило и увлажнило обвисшую ужасающими складками кожу. Теперь можно надеяться, что она не склеится буграми и не загрубеет, так как скорняки именно из-за этого спешили использовать закрепительный состав на растянутую кожу. Организм Махи с благодарностью принял такую поддержку, и аура подруги немного ожила.

— Ты исправишь то, что натворила Паулина?

Анха вздрогнула от хриплого голоса Леснова. Она посмотрела на него и молча стала ставить в ряд те баночки, которые помогут Махе.

Как бы ей хотелось ткнуть его носом, что он не защитил доверившуюся ему женщину. Наобещал с три короба, а сам… Зато его Паулиниха подтвердила свою репутацию и знала, что делала. Она обрекала Маху не просто на смерть, а на мучения в назидание остальным.

Но, как говорилось в мире княжны, «против лома нет приема»! Недаром её готовили возглавить род, и силы у неё достаточно, чтобы использовать прямо и в обход.

Сначала Анха посмотрит, как подействует на впитавшуюся в кожу слизь выброс чистой Лунной силы, а если ничего не получится, то есть ещё Лазурная сила. Махе надо будет просто подождать.

Но всего этого Анха не могла объяснить Леснову, и он её задумчивый вид воспринял по-своему:

— Я виноват перед Марьюшкой. Обещал ей защиту, а сам подставил под угрозу… Облегчи ей последние дни, как можешь. Я дам всё необходимое.

Резко развернулся и ушёл.

Ушёл!!!

Анха успела заметить в его глазах навернувшиеся слёзы, но какой ей от этого толк? Это поможет найти Махе тёплую тихую комнатку, где её никто не видел и не беспокоил бы?

Или скупая мужская слеза поможет немой организовать доставку еды «умирающей»? А может защитит обеих от разозлённого лекаря?

Она не замечала, как её лицо исказилось от гнева, но напряжение отступило, когда здоровяк с некоторым трудом проговорил:

— Я помо-о-гать бу-у-ду. Скажи-и, что делать?

Анха не сдержалась, расплакалась. Это было реакцией на пережитое и на неожиданную помощь. А ещё опять это: «Скажи»!

Чуть успокоившись и стараясь показать жестом, чтобы здоровяк не волновался, она указала на свою немоту. И опять он удивился, как ребёнок, а потом долго пытался что-то понять для себя.

Анхе пришлось даже потянуть его за руку, чтобы вернуть внимание к себе. Она подвинула к нему раздобытые баночки и припрятала их за краем матраса. Как могла, показала, что их надо сохранить, а потом показала на Маху, которую тоже надо защитить ото всех.

Потом Анха подумала и смочила губы Махи концентратом сонного зелья. Пусть подруга спит и ни о чём не тревожится. Княжна, демонстрируя уверенность, которой не испытывала, поднялась и показала, что ей надо идти, а надеется она на него.

— Я сторожи-и-ть, — понятливо кивнул здоровяк и несколько раз повторил произнесённое слово, словно оно было каким-то сложным и впервые далось ему.

Анха постаралась изобразить промежуток времени, в течение которого будет отсутствовать.

— Да, — опять кивнул мужчина, — ночь пройдёт, и ты придёшь. Я понял. Не волнуйся. Я сильный, и я сумею защитить.

Он привстал и, приподняв матрас с другой от Анхи стороны, показал нож, который она недавно видела на столе у лекаря. Оказывается, здоровяк уже восстановил подвижность и остаётся в лекарской по каким-то своим соображениям.

Тот ещё человек-загадка! Но главное, что он не обидит Маху и лучше отвадит обидчиков, чем если бы это сделала она. А ещё он может усиливать её второй дар, а значит, ускоряет освобождение от печатей. Эх, если бы не печати, то Анха быстро помогла бы Махе!

Девушка вышла из лекарской и присела на скамеечку недалеко от кухни. Ей надо было подумать и правильно распределить свои силы. Основная проблема заключалась не в том, что она не могла справиться с наваливающимися проблемами, а в том, что решать всё надо было немедленно. Если что-то отсрочить, то последствия могут оказаться катастрофическими, но практически ничего немедленно решить она не могла. Всё упиралось в чертовы блокирующие печати!

Анха попыталась просчитать, как можно использовать выбросы энергии в лечении Махи, но вынуждена была вспомнить об угрозе, исходящей от Ланки.

Мимо проходил воин, который заметив её, сменил направление и заспешил в казарму. Торжествующий взгляд мужчины ей не понравился, и Анха на всякий случай приблизилась ко входу в замок. Она вовремя успела, так как вскоре из казармы высыпала вся компания Ланки и первым делом их взгляды были устремлены на скамейку.

— Вон она! — указал на княжну один из воинов, и у многих на лицах заиграла хищная улыбка.

Анхе ничего не оставалось, как вбежать в замок и скрыться в покоях мага. Эта компания всерьёз взялась загнать её на потеху своей предводительницы. Девушке оставалось бессильно сжимать кулаки и жалеть, что она никогда не занималась боевыми искусствами. Деда возмущала сама мысль о том, что женщине может кто-то угрожать физически и ей придётся давать сдачи. Интриги, соперничество в делах, обман ... но не возможность рукоприкладства! И Анха верила, потому что её самый злой враг Краснов хоть и был беспринципен, но ему даже в голову не пришло бы причинить ей физический вред.