Вдова из Последнего утеса - Екатерина Сергеевна Бакулина
Чуть только выдохнул и пошел искать ужин, а то тролли его недокармливали.
И все устроилось.
Удивительно, как может повернуться судьба.
Кейлен и подумать не могла. А вот, он — ее будущий муж и герцог Последнего утеса.
Еще недавно он казался ей таким молчаливым и непонятным, совсем чужим. А теперь словно все перевернулось.
— Я боялся даже смотреть в твою сторону, — сказал Тодд. — Наверно, с первого взгляда влюбился, по крайней мере, зацепило сразу. Но я даже себе в этом признаться не мог. Ну, как я признаюсь? А в тебе было столько беззаботного южного солнца и жизни… И я понимал, что не для меня, но не мог не смотреть. Наверно, до сих пор сложно поверить.
Кейлен села ближе, положила голову ему на плечо.
— Придется поверить теперь, — улыбнулась снова.
Он легко улыбнулся в ответ. Непривычно видеть, как он улыбается.
На самом деле, немного страшно. Потому что тот хмурый и взрослый мужик, которого она побаивалась, он ведь никуда не делся. Просто сейчас расслабился, ему хорошо. Но рано или поздно его снова начнут донимать проблемы и дела, и все вернется снова. Но она теперь знает, какой он на самом деле. Какой может быть. И, конечно, он никогда не причинит Кейлен вреда, никогда не обидит. Да, упрямый, принципиальный, с ним будет непросто. Он всегда будет поступать так, как считает нужным сам и это не остановить.
Но то, как он смотрит на нее… никто никогда так не смотрел. У Кейлен были поклонники дома, всегда хватало, она никогда не сомневалась в том, что хороша. Да и с таким отцом многие хотели породниться. Но сейчас все иначе.
— Забавно это вышло… так странно. Такая очередь женихов… — задумчиво сказал Тодд. — А я взял и обошел их всех.
От него пахло мылом и огнем, как-то очень по-домашнему.
И было приятно сидеть рядом, обнимать его, хоть и Кейлен постоянно ловила себя на мысли, что приличная женщина так себя не ведет. Но все равно. Все слишком перемешалось. В конце концов, она не невинная девочка, она была замужем, у нее сын. От нее особого благочестия никто и не ждет, вдовам позволено больше.
Просто было хорошо сейчас.
Так, как с Элмером никогда не было. А ведь раньше она была почти уверена, что любила мужа. Но вот теперь все видится иначе. Не так. С ним такого не было никогда. Элмер нравился ей, Кейлен им… восхищалась. Но никогда не чувствовала с ним себя так спокойно. Старалась понравится мужу, он даже ее хвалил, поощрял… Это так странно, потому что с Тоддом не нужно стараться, и хорошей женой быть не нужно. Можно просто быть такой, какая есть. С ним легко.
И, вместе с тем, сердце начинает биться быстрее. Что-то такое с ней происходит…
У него Аарон на руках, и кажется, это действительно его сын. Их сын… Кейлен сидит, прижимаясь щекой Тодду к плечу. Осторожно обнимает, проводит пальцами по его спине. Чувствует, как он чуть дыхание задерживает, тихонько, едва заметно закусив губу.
На нем мягкий домашний кафтан и только сорочка под ним, так что тело под одеждой чувствуется отчетливо. Крепкие мышцы. Она видела, как Тодд дерется, на что способен, как едва ли не голыми руками может разорвать человека на части… такая сила… она видела, как он дрался с Сазерланом… и вот, он так тихо сидит здесь, и держит Аарона так нежно.
— Ты ведь был ранен? — спросила тихо. — Как ты сейчас?
— Все хорошо, — Тодд улыбается. — Тролли подлечили, и ничего не осталось.
А рука так и тянется потрогать, где был шрам на боку.
И Тодд улыбается вдруг иначе, с пониманием. Это чуть смущает… И даже поворачивается нужным боком, приподнимает Аарона, чтобы Кейлен удобней потрогать было. Довольный.
Кейлен краснеет еще больше. И гладит его бок. По крайней мере, повязок на нем больше нет, а шрамы под одеждой сложно прощупать.
— Аарон уснул, — говорит Тодд. — Давай, я положу в колыбельку. Посиди…
И осторожно поднимается, быстро, едва коснувшись губами, поцеловав в лоб. Мягко двигаясь, так что Аарону не проснуться. Несет в кроватку, укладывает. Еще немного стоит, смотрит на него.
И возвращается к Кейлен снова. Садится рядом. Чуть ближе.
— Очень хочется тебя обнять, — говорит тихо, берет ее за руку, гладит ее пальцы. — Но пока не уверен, стоит ли смущать своими приставаниями. Или лучше подождать свадьбы?
— Зачем ждать? — спрашивает она, выходит чуть разочарованно, и от этого разом краснеют щеки.
Он фыркает, скорее довольно. Подается вперед, ближе к ней.
— Не знаю… — довольно разглядывает ее. — Дать тебе время подумать… передумать, может быть.
Она уже подумала. Давно.
Все решено. И от этого как-то легче и вообще плевать на условности. Разве свадебный пир может что-то изменить? Свадебные клятвы? Он и так уже клялся ей, куда еще? А что до приличий — все и так знают, что Тодд сейчас здесь, что они выгнали слуг и заперли дверь. Все это уже не важно. Важно то, что он рядом. То, как он смотрит на нее.
— Ты не смущаешь, — говорит Кейлен. — И я не девочка.
Он фыркает снова, чуть-чуть с иронией, но не обидно, даже наоборот. У него ноздри подрагивают. Чуть темнеют глаза. И горячая волна вдруг поднимается внутри, растет. Все это так странно, впервые с ней…
И он тянется, легонько целует в губы, словно пробуя. Потом заглядывает в глаза. И только потом целует снова, иначе, по-настоящему, горячо и жадно. Его руки быстро подхватывают, укладывают Кейлен на мягкие шкуры спиной. Целует у скулы и за ухом, и шею…
— Не смущаю? — спрашивает, довольно и хитро улыбаясь.
Щеки горят. И уши тоже. Но абсолютно ясно сейчас только одно — отпустить его у Кейлен не хватит сил. Не отпустит. Так хочется почувствовать его своим. Теперь уже совсем. Она хочет этого тоже.
— Смущаешь, — соглашается она. — Но мне нравится.
И пальцы сами тянутся расстегивать пуговички его на кафтане. Хочется дотронуться. Почувствовать его кожу под пальцами… Прямо сейчас. Только пальцы от волнения не слушаются, никак расстегнуть не выходит. Тогда Тодд быстро расстегивает сам, почти рывком снимает и бросает в сторону.
— И сорочку, —
