И даже смерть не разлучит нас - Наталья Алексеевна Мусникова
- Нужно найти веретено.
Север гулко икнул и испуганно попятился к двери, решив, видимо, что моя крыша не выдержала перегрузок и дала трещину. Первое вскрытие, до чего же в этом славном городке трепетные стражи порядка! От расправы или по крайней мере словесного избиения Севера спас Ричард, который непринуждённо ткнул пальцем в угол:
- Понятия не имею, что такое веретено, может, эта штуковина подойдёт?
В углу стоял ерундовина из моего сна, которую, по-моему, в докосмическую эпоху люди использовали для получения ниток. Ржавый скальпель, до чего же тёмные были времена! Я осторожно подошла поближе, внимательно осмотрела каплеобразное веретено. На первый взгляд, ничего преступного или опасного, но, если присмотреться, можно увидеть засохшую капельку крови. Странно, неужели простой деревяшкой можно проколоть палец? Гипотетических рассуждений я не люблю, любое предположение нужно подтверждать экспериментом, а потому я быстро вытащила из сумки мягкую и длинную стирательную резинку, подаренную мне папой и постоянно таскаемую с собой на удачу. Резинка прошла со мной все года учёбы, на ней проверяли едкость и огнеупорность всевозможных жидкостей, мощность лазерных скальпелей (одного одногруппника за подобный эксперимент я изрядно потрепала, но три других пакостника, увы, остались неизвестны и безнаказанны) и стойкость краски для волос (да-да, было дело мне разонравилось быть брюнеткой. Впрочем, эта блажь быстро прошла). Моя любимая резиночка в прямом смысле слова прошла огонь и воду, а потому прекрасно подходила для нового эксперимента. Негромко выдохнув, чтобы хоть немного сбросить напряжение, я осторожно коснулась резинкой кончика веретена и вскрикнула от неожиданности. Тонкая иголка пронзила резинку, хищно сверкнув в неверном свете зала и тут же скрывшись в глубине веретена.
- Хорошо, что ты рукой туда не полезла, - мрачно заметил Ричард и добавил со странной усмешкой, - а то пришлось бы мне тебя потом поцелуем будить.
- Что-то мне подсказывает, что одного поцелуя бы не хватило, - я мрачно повертела резинку в руках, а потом бережно упаковала её в пакет. – Эту штуковину нужно разобрать и доставить ко мне. Попробую определить, чем смазана игла. Девушку, само собой, тоже ко мне.
- Значит, она умерла? – дрогнувшим голосом спросил Север и с тяжёлым вздохом покачал головой. – Бедняга Роджер, они ведь так и не успели помириться.
- А теперь уже и не успеют, - буркнул Ричард, - ладно, хватит охать и причитать, нас работа ждёт. Вызывай группу.
Искренне восхищаюсь теми, кто в любой ситуации моментально берёт себя в руки и не теряет головы. Каюсь, я так не умею, у меня эмоции порой зашкаливают, сметая всё на своём пути. Впрочем, должна же я хоть иногда соответствовать тем уничижительным наговорам, возводимым на женщин! Я выдохнула, отметая всё, не относящееся к службе, активировала инфогранулу и приступила к осмотру спящей красавицы. На первый взгляд, внешних повреждений на теле девушки не было, если не считать крошечного следа от укола на подушечке указательного пальца. Кстати, а с чего бы вдруг это пятнышко так заметно, ведь времени должно было пройти немало, часов пять как минимум? След от укола должен был уже подзатянуться. Я прикусила губу, вытащила из сумки окуляры, подаренные папой на мою первую практику и осторожно водрузила их на нос. Окуляры были и уникальные, сделанные специально для меня, а потому тряслась я над ними аки легендарный дракон над златом. Линзы чуть заметно изогнулись, обтекая лицо и подстраиваясь к глазам. Отлично, желаемое увеличение получено, теперь можно ручки юни рассмотреть во всех деталях. Ну, вот, что и требовалось доказать: кожа подушечек пальцев отшлифована и специально истончена. И не только на подушечках. Я нахмурилась, внимательно изучая кожу мёртвой девушки.
- Белль, я надеюсь, ты внешность менять не собираешься? - Ричард если и слышал что-то о такте, то пропустил все сведения мимо ушей. - Учти, я кукол не люблю, ты мне нравишься такой, какая есть.
Вот не надо мне под руку лезть, я этого страшно не люблю!
- К твоему сведению, я работаю. А юни сильно изменилась?
- Более чем, - фыркнул Ричард и принялся перечислять, по-мальчишески загибая пальцы. - Во-первых, тщательно отполировали кожу, уверен, она тонкая, словно алузский пергамент, все отпечатки срезали. Во-вторых, уменьшили талию и бёдра, ноги вытянули, волосы и ресницы нарастили...
Каждое новое замечание было для меня падающей на кожу горячей искоркой. Вроде бы и не смертельно, стерпеть можно, но всё равно неприятно. Ричард уверял меня, что эта красотка сама повисла у него на шее, он её не знал и знать не хотел, а тут такие подробности всплывают! Я запыхтела сердитым ёжиком, старательно укрощая так и норовящую вырваться из-под контроля ревность. Вот же мрак первородный, я и не думала, что я такая ревнивица! А с другой стороны, чего он на чужих юни засматривается?! У него, между прочим, законная жена есть, ничуть не хуже, натуральнее так уж точно! Я с досадой отбросила за спину хвост, от души обругала себя за профнепригодность и тут же едва не разревелась от абсолютно иррациональной, но оттого не менее жгучей жалости к себе, такой бедной и несчастной. Нет, тут совершенно невозможно работать, видимо, декорации отвлекают.
- Тело доставляйте в морг, - голос у меня прозвучал излишне резко, Ричард и Роджер, едва ли не носом роющие всё вокруг в поисках улик, даже едва заметно вздрогнули и обернулись.
Я заметила мелькнувшую на лице мужа усмешку и почувствовала, как предательская краска смущения жгучим багрянцем окрасила мне щёки. Вот тебе и дипломированный специалист, сама веду себя, как взбалмошная девчонка! Я глубоко вздохнула, расправила плечи и, старательно игнорируя взгляды мужчин, выплыла из зала, звонко цокая каблучками. Настроение у меня, откровенно говоря, было паршивое: ревность никак не хотела умолкать и уползать в самый тёмный и мрачный уголок души, где ей самое место, уязвлённое самолюбие ныло и требовало возмездия (знать бы ещё, какого и от кого именно), невесть откуда появившийся комплекс неполноценности шипел что-то ядовитое о непрочности скоропостижных браков, неподобающих настоящим женщинам профессиях и рогах, венчающих головы глупых и доверчивых жён. Оптимизм и благоразумие пытались навести порядок в этом бардаке, но лишь раскачивали эмоциональные качели, бросая меня от отчаяния к надежде и обратно. Я была так увлечена самоанализом (благозвучный синоним самокопания), что даже не слышала сигнала сообщения, виртуальное письмо порхало передо мной добрых пять минут, прежде чем я соблаговолила его заметить. Сначала я в досаде махнула
