Цитадель: дочь света - Марианна Красовская
Я потерла виски. Этот дед был сумасшедшим.
– Почитайте Достоевского, – посоветовала я. – Вам понравится. Честно-честно.
– Кто это?
– Писатель такой, русский. Жаль, что у вас нет к нему доступа. Впрочем, специально для вас я бы порекомендовала «Майн Камф». У вас ведь еще нет газовых камер?
Голова болела страшно. У меня в этом мире ни разу не болела голова.
– Для меня удовольствие поговорить с женщиной, у которой столь замечательное образование. Лет двести назад я бы с радостью обсудил с вами литературу, но увы – годы берут свое. Впрочем, я, возможно, верну утраченное…
– Именно поэтому я бы проверила генеалогию, – кивнула я. – На предмет родственных связей.
Он расхохотался, запрокинув голову назад.
– Воистину, я счастлив, что не предложил цену за вашу голову отдельно от тела, – заявил он. – Хотя меня не раз посещала подобная мысль.
– Я думаю, что эта светлая мысль не раз посетит вас в будущем, – кивнула я. – А вы не находите, что моя комната довольно тесна для двоих? Может быть, вы покажете мне ваши владения?
– Совершенно забыл о вежливости, – сокрушенно вздохнул фашист. – Позвольте же, мадмуазель, пригласить вас на экскурсию по моему скромному дому!
Непринужденно болтая, мы прошлись по его дому. Действительно, довольно скромному. Впрочем, домом это было назвать сложно. Скорее, это было жилище пещерного человека.
– Некогда здесь были гномьи шахты, – просвещал меня хозяин. – В нескольких комнатках жили сами гномы, там сейчас у меня гостевые апартаменты и кабинеты, в большом зале ранее была столовая. У гномов был замечательно организован быт – тут остались и лифты, и система водопровода, и благоустроенная кухня, и освещение, и вентиляция. Однако дальше центральной части даже эльф может заблудиться – коридоры очень запутаны.
Стены этой обители были отполированы до блеска, часто попадались барельефы со сценками из гномьей жизни, полы выложены из гранитных плит разных цветов. В нишах на стенах были закреплены круглые светильники, дающие ровный холодный свет.
– Там, где раньше были складские помещения, нынче логово оборотней, – рассказывал старик. – К сожалению, здесь невозможно долгое время содержать лошадей, зато для грызлей здесь дом родной. Говорят, что эльфы не могут жить вдали от природы, и знаете, действительно, иногда тяжело. Поэтому, конечно, у меня не один дом.
– А гномы куда делись?
– Гномы? О, они давно покинули здешние места… Говорят, тут был какой-то мор, и они с радостью продали эти шахты Трибуналу. О, нет, не смотрите на меня с укоризной! Я к этому не имею никакого отношения! Это случилось даже до моего рождения! Долгое время здесь было пусто, но лет триста назад я нашел купчую в архиве и вот, пожалуйста – замечательное темное местечко для темных делишек, хе-хе!
– Значит, все здесь принадлежит Трибуналу?
Старик даже остановился от возмущения.
– Трибуналу?! – воскликнул он. – Как бы ни так! Это все только моё.
– А мне показалось, что катакомбы выкупил Трибунал, – заметила я.
– Попробуйте это доказать, – ухмыльнулся старик.
– Ага, – глубокомысленно наморщила я лоб. – Сдается мне, купчая сгорела в некстати приключившемся пожаре.
– Помилуйте, барышня, какая купчая? О чем вы говорите!
Я закусила губу. Какой милый старичок.
– А какую должность занимает нынче мой нежный друг Антон?
– О! Нежный друг! – восхитился старик. – В воздухе запахло пикантной историей?
– Отнюдь, – охладила я его пыл. – Он мне сын. Духовный сын, я имею в виду.
– А вы не слишком молоды для такого взрослого сына, душа моя?
– Считайте, что я усыновила его в зрелом возрасте…
– Какой же вы еще ребенок, – улыбнулся старик. – Я все время забываю, что вы совсем еще дитя. Сколько вам лет? Сорок? Пятьдесят?
– Понятия не имею, – пожала плечами я. – И потом, женщинам таких вопросов не задают. Так что Антон?
– Антонио? Антонио – замечательный врач. В моем положении целители не очень-то помогают. Некоторый диссонанс энергий. Приходится рассчитывать на технологию. Вот, к примеру, контактные линзы – великолепная вещь! Или краска для волос. Или, в конце концов, протезирование зубов!
– Контактные линзы? Здесь? – изумилась я. – Откуда?
– Секретная информация, – весело ответил старик.
Глава 44. Та сторона
Я тяжело вздохнула, остановившись у очередного барельефа. Здесь был изображен старый толстый гном в позе Ленина – с протянутой рукой, словно бы вещавший: «Верной дорогой идете, товарищи!» Изображение было мастерским – на бороде гнома был скрупулезно вырезан каждый волосок, на переднем зубе был скол, причем ясно было видно, что это не дефект барельефа, а именно что сломанный зуб. Видимо, это было отличительной чертой именно этого гнома. Кажется, мастер изобразил даже волосы в носу.
– Красиво, – прошептала я, проводя рукой по рукаву гнома.
Судя по складкам, кафтан у него был из бархата. Мне даже показалось, что я вижу его цвет – глубокий, полночный синий или темно-фиолетовый.
– Это Гиван Молотобоец, – кивнул Гитлер. – Видите, за спиной угадываются очертания молота? Великий гномий герой, одержавший немало славных побед. Однако мало кто помнит, что Гиван в юности был обычным мошенником и работал в каменоломнях в кандалах. Отсюда и молот. Боевой молот чуть меньше, и на более длинной рукоятке. Тогда началась Столетняя война, и к преступникам относились гуманно. Дорог был каждый гном. На каменоломню, где пребывал Гиван, напали орки, и надсмотрщик освободил всех узников и пообещал им свободу, если они отстоят шахты. Орков было так много, что из трех сотен узников осталось лишь четыре гнома – Гиван, надсмотрщик, который дал слово, и еще двое. Зато из тысячи орков не осталось никого. Надсмотрщик Ахлан, который впоследствии стал побратимом Гивана, рассказал о подвиге узников королю, и тот представил всех четверых к высшей награде – объявил их свободными гномами и дал им фамилию. У гномов, как и у эльфов, клановая система. Если уж ты родился в клане кузнецов-оружейников, то не быть тебе каменотесом или механиком. Рядовой гном не может уйти куда-либо без разрешения главы рода, не может жениться, построить дом. Глава зачастую решает, что гному носить и что есть, какой длины отпускать бороду, за сколько продавать свои изделия,
