Василиса Опасная. Воздушный наряд пери (СИ) - Лакомка Ната

Глаза у ректора по-кошачьи блеснули, губы дрогнули. Едва заметное движение по направлению ко мне, и снова остановка – будто он хотел броситься на меня, совсем как зохак, но в последний момент сдержался.

– Понял вас, Краснова, – произнес он сквозь зубы. – Вы не проиграли. Вы меня разбили наголову. Прикажете сдаваться в плен? На милость победительницы?

– Опять издеваетесь? – спросила я со вздохом. – Ладно, пока вы тут выбрасываете белый флаг, я на занятия.

Кош Невмертич не стал меня удерживать, а я не оглядывалась, но спиной чувствовала его взгляд.

И вот ведь удивительно – вроде бы ректор и признался мне в чувствах, вроде бы и проявил ревность, а всё равно что-то было не то. Будто мы и правда бродили вокруг друг друга, выискивая слабые места и прощупывая почву. Но зачем? Я не собиралась с ним сражаться. Или не так… Я готова была сражаться с ним – но вместе с ним против всех.

А он…

Я фыркнула и ускорила шаг по направлению к аудитории.

Партизан!.. Сдаваться он собрался! Решил бы сдаться – не спрашивал бы разрешения. А ещё лучше – взял бы меня приступом. Я бы даже не сопротивлялась. Ну, если только немного… Для вида. Чтобы ему победа не показалась слишком легкой.

Пару дней в «Иве» только и было разговоров про то, что зохак проник в институт, чтобы похитить жар-птицу, но не похитил, потому что жар-птица от него удрала.

Это было не совсем правдой, но я никого разубеждать не собиралась, и ходила королевой, напуская таинственный и серьезный вид.

Царёв переборол гордость и заговорил про зохака, расспрашивая, как он выглядел, и как я с ним справилась.

– Не справилась бы, – небрежно рассказала я. – Он сильный, змеи ещё эти… Он Баюнова скрутил, как котенка. А ты же видел Баюнова – совсем не Дюймовочка. Я не стала геройствовать и убежала. Вывернулась – и убежала. А узнать его просто, даже если он головы прячет. У него костей нет. Жмешь пальцем на позвоночник – а там ничего. Только мышцы.

– Жутко, – завистливо согласился Царёв, глядя на меня больными глазами.

– Ну да, не в «Небесах» коктейли тянуть, – согласилась я.

Мимо продефилировала Вольпина, сделав вид, что меня не замечает. За ней, как обычно, тянулась вереница студентов во главе с «конфетками».

– Какая хорошенькая фотография! – заливалась соловьем Кариночка. – Ты на ней такая масюсечка! Такая шоколадочка!

– А что он от тебя хотел? – спросил Царёв. – Василиса? Слышишь?..

– Подожди, – пробормотала я, глядя вслед Вольпиной и боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть важную мысль.

Фотки… Вольпина смотрит фотки…

И у ректора в сейфе – тоже фотографии. И ещё одна – моя – в кармане пиджака, у сердца. Вдруг что-то случится – по фотографиям можно найти человека. Почувствовать его.

– Вот что она искала… – я отпихнула ничего не понимающего Царёва и бросилась в общежитие со всей скоростью, на которую были способны мои сапожки на каблуках.

Ворвавшись в свою комнату, я залезла под кровать и достала рюкзак с вещами, присланными мне родителями и Ленкой.

Где же… где же?..

Я лихорадочно перебирала коробки, тарелки, тетради и прочую дребедень, пока не нашарила фотоальбом. Кто-то положил мне его – маленький мягкий фотоальбом, с несколькими фотографиями из моей прошлой жизни.

Вот я с родоками… Вот я на выпускном… Вот мы все вместе на дне рождения бабушки…

Но была ещё одна фотография – крупным планом, с Ленкой.

Была, но сейчас фотка исчезла.

Вот что нужно было Вольпиной, когда она шарилась в моей комнате. Кариночка, ведьма проклятая, искала мою фотографию. И нашла.

25

Я заявилась в комнату Вольпиной тем же вечером. Трофим заволновался, когда я помчалась по коридору ураганом, но я обогнала его метров на двадцать, открыла дверь с пинка и застала красотулю Кариночку с поличным – она раскладывала на столе фотографии студентов.

При моем появлении, она подскочила, как ужаленная, а я захлопнула дверь перед самым носом Трофима и заперлась изнутри, а потом подошла к столу и принялась перебирать фотографии. В основном здесь были девчонки с её курса, несколько парней, попадались фотки второкурсников, но моей не было.

– Где моя фотка? – прошипела я, надвигаясь на Вольпину. – Быстро отдавай, что украла!

– Ты о чем? – она захлопала ресницами и надула губы, собираясь расплакаться.

– Можешь хоть в лужицу растечься, – пригрозила я ей, – но меня не обманешь, – и я принялась безжалостно скидывать на пол учебники и тетради со стола на пол.

Вольпина вскочила со стула и отступила к стенке, не мешая мне сходить с ума. А на меня напало какое-то совсем ненормальное буйство. Я швыряла всё, что попадало под руку, перевернула стаканчик с ручками и карандашами, а потом перевернула сумочку Карины вверх дном. Посыпались коробочки с тенями, футляры губной помады, ещё какая-то дребедень.

Но моей фотографии не было.

– Ну как? Не нашла? – спросила Вольпина, с улыбкой наблюдая за мной, и это ещё больше убедило меня, что Кариночка – не невинная овечка.

Я схватила её за шелковую кофточку на груди, хорошо встряхнула и посоветовала:

– Лучше верни по хорошему. Может, ты всех тут обманула, но точно не меня.

– А может, ты спятила? – с издевкой спросила Вольпина. – Может, тебе корона на мозг слишком сильно давит? Ты просто мне завидуешь.

– Завидую? Тебе?! – я напоказ расхохоталась. – Чем ты лучше меня, Кариночка? Проснись и глазки протри!

– Скоро я буду королевой «Ивы», – сказала она сладко. – А тебя, психопатка, посадят в Особую тюрьму. И никто тебе не поверит.

Не успела я ответить ей или ещё раз встряхнуть, как Вольпина оглушительно завизжала:

– Помогите! Она – сумасшедшая! Помогите!! – она закатила глаза, будто собиралась падать в обморок.

Дверь открылась сильно и бесшумно, и на пороге появился Кош Невмертич, а из-за его плеча показались встревоженное лицо Барбары Збыславовны и физиономия Трофима, так и зыркавшего по сторонам. Вольпина ещё раз пискнула и захлюпала носом.

– Посмотрите, что она тут устроила, – жалобно заныла она. – Ещё и избила меня…

– Не ври! Пальцем тебя не тронула! – я отпустила Вольпину, понимая, что снова вляпалась по собственной же глупости.

– Что произошло на этот раз? – спросил ректор таким тоном, что я сразу вспомнила яйца на полочках в его кабинете.

– Давайте пройдем ко мне? – предложила Барбара Збыславовна и громко ответила кому-то: – Нет, ничего не случилось. Возвращайтесь в свои комнаты, пожалуйста.

Но в комнату уже заглядывали студенты, и даже Ягушевская была им не указ.

– Она украла мою фотографию, – быстро сказала я. – Вот зачем она тогда залезла ко мне в комнату.

Вольпина растерянно пожала плечами и заканючила:

– Почему она снова обвиняет меня? Все знают, что на нее охотился зохак. Наверное, он притворился мной…

– Ври больше! – не выдержала я. – Твою хитрую ухмылку я из тысячи узнаю. Это была ты, а не зохак. Или ты с ним заодно?

– Краснова, успокойтесь, – велел Кош Невмертич и поднял с пола фотографию студентки-первокурсницы. – Очень интересно. А это у вас откуда, Вольпина?

– Это для стенгазеты в конце года, – с готовностью ответила она. – Никакого колдовства! Да я и не умею…

– Фотографии придется изъять, – мягко сказал ректор. – Думаю, стенгазета и без них будет хороша. А вы, Краснова, пройдемте.

Теперь уже я закатила глаза. Разумеется, опять мне никто не поверит!

– Барбара Збыславовна, – ректор передал фотографию Ягушевской, – разберитесь тут. Если найдете фотографию Красновой, сообщите мне, пожалуйста.

– Да нет у меня её фотографии! – возмутилась Вольпина, позабыв о хныканье и жалобной мордочке. – А это – для газеты! А Краснова у вас совсем охамела! И вы опять ничего не сделаете? Ах, ну да! Она же – гордость института! Ей можно врываться в чужие комнаты и студентов избивать!

– Идем, – Кош Невмертич взял меня за плечо и развернул к двери, когда я собиралась снова вцепиться в Вольпину.