Край чёрных магнолий (СИ) - Вешнева Ольга Михайловна

– Что ж ты не в отгуле по случаю полнолуния? – произнесла я расстроенным упавшим голосом.

Я все еще скучала по нему. Привязанность… Ее не разорвать так просто и так быстро! Горечь измены отравляет прежние чувства, но это не смертельное отравление любви, а такое, что вызывает головокружение и тошноту.

– О! У нас нарисовалось крутое дельце! – волк сделал важное выражение морды и указал лапой на потолок. – Высшего уровня. Читала про олигарха Гребеножко? Там понадобился мой незаменимый нос! Я был в его огромном замке. Ничего так домишко. Зимний сад! Бассейн! Гараж на двадцать тачек! В новостях не скажут, отчего на самом деле Гребеножко ласты склеил! Прикинь, анафилактический шок. Причем, нечеловеческий. Не вижу на твоем лице удивления.

– Я удивляюсь. Незаметно. Продолжай, Блохин.

– Когда я увидел вытащенный из бассейна труп олигарха, у меня шерсть дыбом встала. Президент “Гребенефти” весь покрылся зелеными бородавками… такими, как у водяного. Но водяные и кикиморы с людьми не скрещиваются. Наши не сразу поняли, что с ним произошло. Труп забрали в лабораторию Отдела. А я вспомнил – водяные и кикиморы могут жить только в чистейшей пресной воде. В бассейне вода соленая и с химическими добавками. Они и вызвали смертельный аллергический приступ. Из лаборатории пришел отчет о том, что олигарху делали инъекции стволовых клеток водяного, похоже, чтобы победить неизлечимую болезнь.

– Да. Я об этом знаю. В Волочаровске проводили подпольные операции. В числе клиентов – ретро-звезды Аделаида Перепелкина и Марат Фарпалин. Вам с Риммой нужно допросить их.

Я рассказала Максу о преступлениях Ломакина, Бусликовой и Кочурина, и предупредила, что на свободе гуляют два убийцы в кожанках, один из которых – темный колдун.

Официальная информация, которую я и так указала в служебном отчете, плюс личные пожелания удачи.

Макс внимательно слушал, хвалил, то закладывал уши, то ставил торчком… Он удивился, что я опередила московских коллег с раскрытием сложного дела, выдал краткую восторженную речь и снова попытался напроситься в гости.

Получив отказ, предупредил, что все равно приедет в Волочаровск и без моего разрешения. Учитывая объединение следственных дел, он хоть завтра может отправляться в путь на своем стареньком джипе с нарисованными сбоку волками, бегущими по заснеженному лесу.

– Послушай, Блохин, – рискнула я, – У меня дома живет вампир. Не думаю, что он будет рад тебя видеть. Тем более, он придерживается старых моральных принципов и считает твой поступок… омерзительным.

– Ха! – Макс неловко хохотнул или кашлянул, подавившись слюной, – Сегодня не первое апреля, детка. И мне не до смеха. Длинный отчет еще сочинять.

– А я и не шучу, – напряженно-серьезным голосом выговорила я. – Я официально поручилась за вампира. Больше не спрашивай, серьезно ли... Я серьезно, Макс. Кому, как ни тебе знать, что я ненавижу приколы.

– Ты че, Свет, – волк истерически захихикал, встал на подоконнике и опустил нос к передним лапам, – реально с вампирюшником снюхалась?

– Выбирай выражения, Блохин! – рассерженно прикрикнула я.

– Ты – чокнутая, Свет! – Макс ошарашенно развесил уши. Его лапы начали разъезжаться в разные стороны. – Понимаю, тебе там одиноко без меня. Но, знаешь, нехватка мужского внимания – не повод тащить в дом грязного кровососа, выкопанного из лесной норы. Нужно быть разборчивее в связях!

Все, Блохастик! Ты сам напросился!

– Тихон чище тебя, Макс. Между прочим, он потомственный дворянин и единственный поэт золотого века русской литературы, доживший до наших дней. Сердце замирает, как только вспомню романтичные свидания в лесу. Он читал несравненные по красоте стихи... – до чего упоительной иногда бывает месть, – А еще мой Тихон любит петь старинные романсы и играть на рояле. И в постели он супер. Я от него просто тащусь.

Получай, блохастый кобель, за все свои разборчивые связи!

– У тебя начисто слетел шифер! – Макс повертел лапой у правого уха и прыгнул с подоконника на стол, но поскользнулся на разложенных бумагах, и шлепнувшись на живот, впечатался мокрым носом в экран моноблока.

Возьму на заметку: новость о приручении вампира способна любого сразить наповал.

– Ф-р-р! – энергично встряхнулся волк. Он приоткрыл осоловевшие голубые глаза, убрал передние лапы с клавиатуры, снял приклеившийся к левому уху стикер с рабочей памяткой и, скомкав его в лапе, в пылу ярости запустил в дальнюю мусорную корзину под моим бывшим столом. – Детка, ты попала. Съезжай оттуда, пока не поздно. Возвращайся к нам. Мы тебя любую примем. С мозгами и без.

– Бедный Макс, – насмешливо всхлипнула я. – Задетое мужское самолюбие не позволяет ему поверить в мое счастье с другим.

– Это твоя... дурь мешает тебе задуматься о том, что тебя ждет.

– Меня ждет счастье. Вот документики оформлю, Альбертыч подпишет, и – никаких проблем.

– Он тебя сожрет, малыш. Если хочешь превратиться в высохшую мумию, тогда – валяй. Я понимаю, генетика и все такое... Но от твоих новостей у меня уши вянут, шкура линяет, и усы чешутся, – Макс прижал сложенные уши к голове и выдернул клок шерсти из белой “манишки”. – Ты ведь знаешь, что из себя представляют вампирюшники. Нафига тебе один из них?

– В одном ты прав, Блохастик. Я достаточно хорошо разбираюсь в вампирах, чтобы понять, как сильно Тиша меня любит.

– Нет. Ты прикалываешься! Так? Это не может быть правдой, – Макс выпрямил уши и торжествующе улыбнулся.

– Садись за Римкин комп, – серьезно распорядилась я, – и войди в нашу клиентскую базу.

Макс, резко потерявший уверенность в надежности некогда пробивавших толстые стекла волчьих лап, осторожно сполз на пол и перебрался за соседний стол. Он вложил в невысокое кресло мохнатый, с длинными белыми очесами, зад, перекинув хвост через подлокотник, поставил левую переднюю лапу на клавиатуру, а правую – на мышку, приосанился, втягивая живот, и щелкнул нужный ярлык в ожидании ввода текста.

– Пиши! – я начала диктант. – Тихон Таранский. Дата рождения – семнадцатое июня тысяча восемьсот двенадцатого года. Обращен в тысяча восемьсот тридцать втором году. Все. Запускай, – губы расплылись в мечтательной улыбке. – Увидишь, он лапочка. Его сам Мурзиков... тот, что висит в Третьяковке, рисовал с натуры. Ну, вылезло.

– Еще как вылезло, – к Максу не сразу вернулся дар речи. Несколько секунд он молча жевал усы, уставясь в монитор компьютера, Вижу твоего буржуя.

– Тихон красивый и умный. Он мне очень-очень нравится.

– Интересно, кем ты его кормишь? Заповедным зверьем?

– Не я его кормлю. Тихон питается на мясокомбинате. В его распоряжении настоящий шведский стол.... Прошу тебя как старого друга, Макс, не мешай моему счастью.

– Я-то старый?! – возмутился волк. – Да я – младенец по сравнению с твоим... Тимофеем! Слушай сюда, детка. Я так не оставлю. Мы с Римкой не позволим Альбертычу оформить на тебя кровожадную тварь! – он угрожающе заложил уши и поднял загривок, – Я вытащу тебя из проклятой аномальной дыры. Сегодня выеду в Волочаровск.

– В таком виде сядешь за руль?

– Еще как сяду! И спасу тебя. Забудь обиды и пойми, что ты мне не безразлична, Света. Я тебя люблю. Лидку я сразу выбросил из головы. Как ты уехала, я ни с кем не переспал. Меня зацепило, понимаешь? До меня дошло, что кроме тебя никто мне не нужен в жизни.

– Раньше надо было об этом думать, Макс. Поезд ушел.

– Неважно, что ты ко мне чувствуешь. Я тебя обидел, и не занимаюсь самооправданием. Но оттуда я тебя вытащу. Не знаю, что с тобой случилось в волшебном заповеднике. Может, попала во власть темной магии, или вампирские гены взыграли. Но я не дам тебе пропасть. Привезу домой. Мы в одной упряжке, Света. Твои новые друзья жрут своих. А мы не бросаем своих в беде.

– Не вздумайте приезжать. Касается и тебя, и Риммы. Я останусь в Волочаровске. Мне здесь нравится. И не звони моим родителям.

– Твоим родителям дозвонишься! – на морде Блохина от губ до уголков глаз приподнялась бархатистая темная складка, и к словам примешалось недовольное урчание, – Они не разговаривают со мной.