Диана Бойко - Спящая кровь

— Как глупо, пытаться спастись от меня этим, — удивлено произнес Ирвинг и двинулся к девушке. — Смотри, еще одна, — насмехался он, кинув взгляд на еще одну помойку, бывшую чуть большей, чем первая. — Она смущает меня, — произнес он и, не применяя особых усилий, схватил контейнер и отшвырнул его с такой силой, что, ударившись о противоположную сторону, он раскололся на несколько частей, и все зловонное содержимое разлетелось по улочке. Глаза парня снова помутнели, после чего, сверкнув с еще большей силой, он произнес:

— Беги, ягненок, беги!!!

И Леа бросилась бежать. Из последних сил она преодолела улочку и… с ужасом обнаружила тупик. Ее глаза затмил страх. «На этот раз — все, — подумала она. — Иногда сны сбываются…» На мгновенье ей показалось, что все это — не в ее голове, а в голове слабого, загнанного человека, сдающегося так быстро. Это не для нее! Только не здесь и не сейчас…

Первые этажи стоящих рядом домов были примерно на расстоянии трех метров от земли. Лишь небольшие лестничные площадки связывали их. Ирвинг приближался все ближе, его шаг был медленным, словно он игрался с ней, как с мышкой.

Недолго думая, Леа взобралась на металлический ящик и, схватившись за лестницу, начала быстро карабкаться вверх. Изнемогая от слабости и беспощадного напряжения, она, наконец, влезла на лестничную площадку второго этажа. Взглянув вниз, девушка оцепенела — Ирвинга нигде не было видно. Неожиданный звук металлических прутьев перегородок заставил отскочить ее к противоположным перилам. Лицо парня искажала довольная улыбка. Он всегда сначала изматывал своих жертв и только потом убивал. Запах ее страха волновал его, заставляя тело содрогаться от безумного охотничьего превосходства. Рот широко открылся, постепенно превращаясь в звериную пасть, из которой по очереди начали вылезать острые, громадные клыки. Глаза выпучились и налились кровью. Огромная тварь шла на Леа…

Зверь все приближался. Бежать было некуда, и все, о чем она могла думать, это чтобы все произошло как можно быстрее. Тело содрогалось от панического ужаса, голова кружилась, в глазах темнело. Нервное напряжение грозилось потерей сознания, когда рука девушки сорвалась с перил и, не понимая, что произошло, она быстро полетела вниз.

Ее падение пришлось на тот самый мусор, который Ирвинг разбросал, когда расколол помойку и, к ее удаче, смягчил приземление, однако боль в правой ноге заставила вскрикнуть. Глаза животного становились все ярче от злобы и недовольства сопротивлением жертвы. Издав злобное рычание, направленное вверх, он в одну секунду перелетел через перила.

Леа, преодолевая усталость и боль, встала и бросилась бежать, но зверь настиг ее. Прижавшись к стене, она чувствовала его зловонное дыхание, с челюсти стекала омерзительная слюна, пачкая волосистую поверхность мощной груди животного. Приблизившись, оно начало обнюхивать девушку, отчего его крупные ноздри приходили в движение, а пасть издавала злобное рычание. Взвыв, зверь быстро перевоплотился в человека.

— Это конец, ягненок! — произнес парень.

Леа почувствовала, как на ее горле сжимается рука, а ее тело, плотно прижимаясь к кирпичной стене, поднимается все выше. От нехватки воздуха в глазах стало темнеть, она начала отчаянно вырываться, царапая его руку ногтями. Сознание стало затухать, жизнь начала медленно покидать ее. Обессиленная и ослабевшая, девушка сдалась — руки безвольно упали, грудь издавала глухие хрипы. В глазах заблестели слезы, когда в ее памяти всплыл образ Тая. Они каплями потекли по щекам, увлекая за собой частички размытой туши. Говорят, когда человек умирает насильственной смертью, перед ним проматывается вся жизнь и почему-то сейчас она видела лишь те отрывки, где присутствовал именно он. Неужели она больше не увидит его… больше никогда!

Холодный метал, словно лед, обжег ее. Маленький серебряный кулончик был машинально сжат рукой, и из последних сил она нанесла удар. Ирвинг, вскрикнув от боли, схватился за глаз, откуда торчала голова серебряного волчонка. Парень начал кружиться вокруг себя, спотыкаясь и крича от боли. Из его горла доносились дикие вопли — смесь голосов человека и животного. Он упал на колени, и его рот и раненый глаз начали испускать обильную пену, смешанную с кровью и еще какой-то слизью. Издав хрип, тело упало, сокращаясь в предсмертных конвульсиях, и через минуту все было кончено.

Когда-то дядя сказал ей: «Этот кулон спасет тебе жизнь». Но этим словам она не придала значения и уж точно не думала, что, когда это произойдет, все будет именно так. Придя в себя, Леа медленно, не пытаясь бежать, поплелась в центр города. Девушка убила, защищая свою жизнь, так почему она все еще чувствует страх и боязнь, что это — еще не конец?..

Он потерял связь с ней несколько минут назад, когда почувствовал ее запах, слабый и чуть сладковатый. Позже исчез и он, оставив внутри ощущение пустоты и потери, мысли и чувства стали паниковать, заставляя метаться из стороны в сторону. Вот уже несколько часов он кружил по улицам Канзаса, словно загнанный зверь, которым, по сути, и являлся, просто чувство волнения за кого-то ему не было знакомо ранее, и это угнетало, заставляло подчиняться эмоциям. Среди смешанных мыслей лишь одна имела значение: Леа должна быть жива, но он не чувствовал ее больше. Резкий звонок мобильного телефона заставил его остановиться.

— Я хочу, чтобы ты немедленно вернулся домой! — услышал он в трубке голос матери. Ее нервное состояние прекрасно ощущалась даже на таком расстоянии от их скрытого дома.

К восьми часам вечера небо затянуло тучами. Дом Дависов казался давно не обитаемым, в окнах не было света, а вокруг царила тишина, словно весь лес заснул и вся жизнь тоже. Тай открыл дверь. Внутри было темно и тихо, лишь маленькая полоска света исходила из слегка приоткрытой двери, ведущий в подвал. Медленно он стал спускаться вниз, где постепенно становилось светлей.

— Мам! — произнес он чуть слышно. — Ты где?

Бледная синюшная кожа слегка блестела, отражая искусственное освещение люминесцентной лампы. Безжизненные угольные глаза, один из которых был полностью вытекшим, смотрели в одну сторону. Его обнаженное тело прикрывало темно красное покрывало, кисти которого свисали с большого металлического стола, находящегося посреди подвального помещения. Длинные худенькие пальцы Алиши вцепились в черные грязные волосы холодного трупа Ирвинга. Ноздри почуяли запах Тая, и она обернулась. Глаза, красные и уставшие, выражали гнев и боль потери, руки сжались в кулаки и, упершись в стол, передали всю дрожь ее тела.