Джуд Деверо - Навсегда
Наверху лестницы Адам остановился. Внизу, в прихожей, было четыре закрытых двери. Должен ли он подняться на следующий лестничный марш, оставив эти двери без внимания? А вдруг из-за этих дверей выскочит целая армия, как только он начнет подниматься вверх? Медленно, молча, он прокрался вниз в холл к первой двери и открыл ее, распахнув настежь. Это была спальня, еще одно безликое место, вся ее обстановка была перенесена сюда из демонстрационного зала мебельного магазина. Занавески не подходили к окнам, и не было заметно никаких попыток подогнать их. Комод был слишком велик для этой комнаты и закрывал собой окно. И здесь тоже не было никаких вещей домашнего обихода, хотя бы какой-нибудь щетки для волос.
Следующим помещением была ванная с белым кафелем и белыми полотенцами, и она тоже выглядела так, будто ею никто и никогда не пользовался. Затем последовала еще одна спальня, но эта комната была другой. Личного в ней ничего не было, как и в примыкающей к ней ванной, но ею, похоже, пользовались. Постельное покрывало, простое белое из хлопчатобумажной ткани, явно было стирано много раз. Мебель была того типа подделкой под старину, которую производители так здорово наловчились изготавливать, но у нее был тот блестящий вид, которого у настоящей антикварной мебели никогда не бывает. Быстро оглядев комнату, Адам вышел оттуда. За следующей дверью была комната, вид которой заставил желудок Адама сжаться. В ней была единственная железная кровать, похожая на детскую. Здесь были также письменный стол и несколько книжных полок вдоль стен. Эта комната могла бы выглядеть нормальной, если бы не стены. На стене над кроватью было намалевано изображение башни из колоды карт таро, то самое, что было выжжено клеймом на его груди, то самое, в форму которого складывалась россыпь родинок на руке Дарси.
На противоположных стенах была развешена коллекция оружия, явно копировавшая такие же коллекции из средневековых замков, которые Адаму приходилось видеть в Европе.
Самое ужасное в этой комнате было то, что это была детская. В глубине души Адам знал это наверняка. И он нисколько не сомневался, что это была комната его сестры, в которой она воспитывалась с младенчества. Адам быстро заглянул в примыкавшую ванную, совершенно стерильную, и ушел оттуда, так быстро, как только мог.
Мысли в голове неслись, перегоняя друг друга, мозг был полностью занят тем, что он увидел, и тем, что Тейлор спросил у него.
Не могла ли его сестра примкнуть к темным силам той женщины, возглавлявшей этот шабаш зла?
Из-за этого всего Адам отчаянно хотел как можно скорее вытащить сестру из этого дома. Он понимал, что ей нельзя было сразу доверять. Нужно было сначала испытать ее. Он не мог… Адам уже занес, было, ногу на нижнюю ступеньку лестницы, чтобы идти вверх, как вдруг остановился. В глубине сознания шевельнулось тревожное ощущение, будто он видел что-то важное. Что же это было? Закрыв на мгновение глаза, Адам мысленно вернулся назад к тому, что только что видел. Что же он видел? Что-то было не так; что-то было не на месте. Где? Что не так?
Он не мог понять, но, поставив ногу на вторую ступеньку, вдруг понял. Все в этом доме, кроме оружия на стенах, было новым и безликим. Здесь не было ничего старинного и даже относительно старого. Многие предметы были специально поцарапаны и испачканы производителями в стремлении подделать их под старину, но Адам знал: все это были фальшивки.
Но не все, подумал он, резко повернулся и почти бегом бросился вниз в холл и в спальню с белым покрывалом. На дальней стене висели три картины, все три представляли собой репродукции вездесущих роз кисти Пьера-Жозефа Редуте, столь любимые дизайнерами. Но когда, остановившись в дверях, Адам взглянул на картины, он понял, что рамка последней из них не была подделкой. Никакое искусственное старение не могло бы сделать дерево таким.
Одним прыжком Адам пересек комнату и рванул со стены картину, а взяв ее в руки, сразу понял, что не ошибся. Вещь была старинной, по крайней мере, пятнадцатого века, как ему показалось. Почти дрожащими от волнения руками он повернул ее и сорвал задник. Оттуда выпало стекло, к которому была приклеена картина с розами.
Когда Адам перевернул рамку, то увидел, что держит в руках зеркало, а заглянув в него, не увидел ничего.
У него не было времени хвалить себя за сообразительность, он просто засунул рамку с зеркалом под свой свитер, накрепко затянул брючным ремнем и почти взбежал вверх по лестнице.
Наверху была всего одна дверь, и он знал, что она ждет его за этой дверью. Быть может, с оружием, подумал он, представив, как откроет дверь и будет укокошен пистолетом. Или, может быть, арбалетом?
Адам рывком распахнул дверь и прижался к боковой стене, немного подождал, но изнутри не доносилось ни звука. Он осторожно просунул голову в дверной проем.
Она сидела на стуле лицом к двери и выглядела в точности так, будто ждала его. Стул, на котором она сидела, был плетеный, с высокой круглой спинкой, которая делала его похожим на трон.
Он узнал бы ее где угодно. У нее была их фамильная внешность: и зеленые глаза, и ямочка на подбородке. Ее волосы были собраны сзади в свободную косу, перекинутую через плечо на грудь. Коса доходила ей до колен, и он подумал, а стригли ли ей когда-нибудь волосы вообще.
На мгновение он прислонился спиной к стене. Сейчас было не время для сентиментальных порывов. Может, эта женщина и была ему родной по крови, но она была воспитана так, что об этом лучше не думать. Это могло повлиять на нее. С пистолетом в вытянутой руке Адам вошел в комнату, не сводя в нее глаз. Ее красивое лицо почти ничего не выражало. Она просто смотрела на него снизу вверх, как будто могла знать, о чем он думает. Нет, подумал Адам, она смотрела на него так, как будто знала, что он собирается делать.
Когда она молча протянула ему руки с сомкнутыми запястьями, его на мгновение охватил ужас. Это было правдой, подумал он. Все, что ему говорили, было правдой: она была похищена, потому что умела читать магическое зеркало, и в зеркале она увидела свое будущее. Она лучше его знала, что он собирался делать.
Он не стал дольше терять время, размышляя над тем, что и как она знала. На ручке большого кресла висело несколько шелковых шарфов. Засунув пистолет в карман брюк, Адам быстро обмотал этими шарфами ее запястья и кисти рук. Она не говорила с ним, и он был этому рад.
Он как раз связывал ее щиколотки, когда в голове раздался вопль Дарси, велевшей ему выбираться из дома, причем немедленно! Что она почувствовала? - недоумевал он. Или, может быть, что-то увидела? Была ли это опасность, исходившая от этой женщины?
