Караул! Яга сбежала! - Елена Артемова
— В озеро, говоришь? – опасно сверкнули глаза Кощея, — С удовольствием тебе помогу, сэкономлю нам время.
— Э-э-э, — пошла девица на попятную.
Мила сделала шаг назад, еще один и еще, пока не уперлась спиной во Владыку морского. Водяной опустил свои тяжелые руки ей на плечи.
– Ну, что, девица, искупаемся? — усмехнулся он себе в бороду и шепнул ей на ухо, — в последний раз.
— А-а-а-а! — С диким визгом Милания, подхватив мокрый подол сарафана, вылетела на берег, — Яра, скажи им! Гордей!
Ее недожених, все это время послушным манекеном стоявший на травке, повернулся на звук знакомого голоса.
— Миланьюшка, душечка. — потянулся к ней руками, пытаясь обнять.
— Фу! – скривилась девица, — Изыди!
Она ловко увернулась и, сделав для верности еще с десяток шагов подальше на сушу, уселась, поджав под себя ноги. Гордей поплелся за невестой.
— М-да, — только так и смогла я прокомментировать разыгравшуюся сцену, — Милания неисправима. Ну, раз мою жизнь никто из лап кикиморы выцарапывать не собирается, то зови, Владыка, русалку, мы же к ней с визитом.
— Поцелуй истинной любви? — владыка скептически окинул взглядом Гордея, который только что слюнями не капал, глядя на Миланию с немым обожанием. — Ну-ну.
И его реакция была понятна, болезный вид парня давал мало надежды снять с русалки забвение. Но попытаться стоит. Тем более что все участники событий в сборе. Даже коварная разлучница с нами.
— Он самый, — кивнула я.
— Водяной, ну в самом деле, зови уже, а? – вздохнул Кощей, — У нас и без того дел полно.
Знаю я, на какие дела намек, была бы постеснительнее, покраснела бы. Но в тереме мне хотелось не меньше, чем моему ненаглядному. Поэтому я лишь покрепче ухватила его за руку.
— А чего её кликать? — Владыка мотнул головой в сторону зарослей, — вон сидит, подслушивает. Дарьюшка, выйди к нам.
Закачались высокие стебли камышей, по воде пошла рябь, и на поверхности воды показалась макушка, а затем и девушка целиком. С вечерним сумраком ее фигура казалась такой тонкой, что можно обхватить двумя пальцами.
Длинная, до пят, рубаха из простой холстины намокла и облепила каждую линию ее тела, подчёркивая худобу и хрупкость.
— Ты пришла исполнить обещание? – прошелестел нежный голос русалки, а глаза, полные затаенной грусти, смотрели исключительно на меня.
— Конечно, — произнесла я, — Там на берегу твой жених, вам надо поцеловаться, и тогда, возможно,— я выделила это слово, — чары спадут с вас обоих.
Любопытство заставило Дарью найти взглядом Гордея. Она несколько минут рассматривала его, а потом помотала головой.
— Не помню.
Удивительно, но в ее реакции на парня не было отвращения, сомнения или чего-то подобного, лишь сухая констатация факта.
Притихшая на травке Миланья, вжав в плечи голову, смотрела куда угодно, лишь бы не на бывшую подружку. А та ее даже не заметила, продолжая изучать Гордея.
— Так, давайте уже приступим? — предложила я и поманила пальцем жениха, не сдвинувшегося с места.
— Я не хочу его целовать, — шепнула русалка, — он чужой.
И я уловила не просто отказ, а страх. Дарья боялась, что ничего не получится.
— Нет уж, не чужой, а твой, забирай давай! — фальшиво бодро воскликнула Милания с берега. — Целуйтесь на здоровье и будьте счастливы! А я пойду, пожалуй… Да? — Она уже готова была вскочить и пуститься наутек.
— Сидеть, — не глядя на нее, бросил Кощей. Его внимание было приковано к Дарье. — Чары сильны, но истинное, даже забытое чувство, оставляет шрам на душе. Он может и не болеть, но он есть. Поищи его.
Дарья нехотя перевела взгляд с Кощея на Гордея, который все также переминался возле Миланьи.
— Внутри пусто — выдохнула она. — Ничего нет.
— А ну, дайте-ка сюда этого жениха, — Водяной тяжело ступил вперед, подняв брызги.
Он в два счета оказался рядом с Гордеем, ухватил того за шиворот и без особых усилий стянул в воду, поставив его прямо перед русалкой, так, что их лица оказались в сантиметрах друг от друга.
— Смотри. Вглядись. Может, не лицо, а что-то другое…
Гордей, ничего не понимая, удивленно оглядывался к берегу, ища поддержки от невесты. Поняв, что ему не вырваться, он смиренно замер в руках Владыки и впервые за долгое время взглянул на Дарью.
И в этом взгляде вдруг мелькнуло что-то неуловимо знакомое.
Дарья замерла. Ее огромные глаза расширились.
Она не вспомнила — нет. Но в глубине ее взгляда, как далекая вспышка молнии в ночном небе, на мгновение блеснуло не пустота, а боль. Живая, острая.
— Не надо — прошептала она, отступая еще на шаг. Вода вокруг нее заклубилась темнее. — Не надо.
— Ай, да что с ней возиться! — не выдержала Милания. — Ткнул бы ее Водяной этим увальнем, да и все! Раз поцелуй — значит поцелуй! Все равно хуже не будет!
— Ты злая, эгоистичная и глупая, — тихо сказала Дарья, и ее ледяной взгляд, оторвавшись от Гордея, упал на Миланию. — Зачем ты пришла?
— Тоже мне святоша нашлась, — фыркнула Милания, — Гордей, а ну целуй ее! — выкрикнула она приказ.
И парень послушно, как марионетка, прижался к холодным губам русалки.
Дарья не отпрянула. Она застыла в абсолютном изумлении. Ее глаза, полные вечной грусти, расширились, в них мелькнуло нечто, похожее на шок.
А Гордей... Сначала он просто выполнял приказ, его лицо сохраняло блаженно-глупое выражение.
Но вдруг его поцелуй стал менее механическим. Губы, прижатые к ледяной коже, дрогнули. Его веки заморгали, словно он пытался стряхнуть с себя наваждение.
Идиотская улыбка медленно сползла с его лица, как маска. В его глазах, всегда пустых и направленных на Миланию, словно проступила глубина.
Какое-то смутное, тоскливое узнавание.
Гордей отстранился, пошатнувшись. Его рука непроизвольно поднялась и дрогнувшими пальцами коснулся мокрой щеки Дарьи.
— Тебе холодно... — прошептал Гордей внезапно охрипшим голосом, и в нем не было ни капли прежнего тупоумия. Была лишь щемящая, непонятная ему самому боль. — Тебе... так холодно.
Это было не воспоминание. Это было эхо. Отзвук того, что когда-то было любовью, пробившийся сквозь толщу чар и забвения.
Дарья, потрясенная произошедшими переменами, позволяла касаться себя, принимая ласку «чужого» для нее человека. А затем тряхнув длинными волосами,
