Невеста трех ветров (СИ) - Анастасия Разумовская
— Джерго — позвал он, входя внутрь.
— Заходи, — крикнул Север.
Он сидел у постели, на которой спала, тяжело дыша, Лария. Джерго не успел ещё накинуть рубаху после утренней пробежки, и Иштван невольно покосился на косые мускулы на спине брата.
— Как она? — спросил тихо.
— Лучше. Жар спал, но она всё ещё во снах. Чего хотел? А, это я хотел. Точно.
Джерго вспрыгнул, подошёл к вешалке, залез в карман и кинул на постель серебряное украшение, сверкнувшее кроваво-красным рубином. Иштван невольно вздрогнул.
— Я подумал, что лучше, если оно будет храниться у тебя, — хрипловато заметил Джерго.
Южный ветер подошёл и осторожно коснулся кулона рукой. Обернулся к брату.
— Ты… ты понимаешь, что это? — уточнил неожиданно севшим голосом.
Эпилог
Лария открыла глаза и увидела, что на этот раз она в домике Джерго. Села на постели, провела рукой по подушке. Улыбнулась, ощущая внезапное счастье. Встала, пошатнулась, едва не упав от слабости.
— Джерго, — позвала хрипло. Откашлялась и позвала громче: — Джерго!
Но никто не ответил.
Лария огляделась и увидела его куртку и тёплый плащ, висящие на вешалке. Накинула плащ и капюшон и выбежала наружу в панике.
Джерго колол дрова. Он был в одних штанах, и Лария замерла, разглядывая, как ходят под кожей литые мускулы. Прислонилась к дверному косяку, глупо улыбаясь от радости. Север расколол чурбан и обернулся.
— Нравлюсь? — весело крикнул, ухмыляясь.
— Нравишься, — призналась она, отвечая на его улыбку.
Он тряхнул головой:
— А утверждала, что я не симпатичный.
— Ты тоже говорил, что я — моль, — наябедничала она. — И беременная барсучиха и…
— Тут я лажанулся, — кивнул он, подходя, — уж что-что, а не беременная — точно. Но это можно исправить.
Она возмущённо ударила кулачком в его грудь:
— Джерго!
Он наклонился и поцеловал её, крепко обняв.
— Я рад видеть, что ты встала. За эту неделю уже раз двадцать смазывал твои лыжи салом.
— Неделю⁈
— Ну да. Ты почти восемь дней валялась. И нам давно пора отправляться на север. И тебя ждёт Ларан, который не отправился вовремя, а теперь ему придётся ехать на лошавасах, а не гордо исчезнуть в портале.
— Папа? — Лария дёрнулась. — А порталы больше не действуют? В Медовом царстве снова нет магии?
— Везде нет магии, — расхохотался Джерго. — Прикинь? Мне жаль, что я сейчас не в Элэйсдэйре, я бы посмотрел на их рожи…
— Как это — нет? А медвежьи камни, а…
Он ласково провёл пальцем по её губам.
— Они у тебя нежные и пухлые… и розовенькие такие… О чём ты? А, камни… Видишь ли, род Нандора пресёкся, поэтому — всё.
— А причём тут Нандор?
Лария чувствовала, что безудержно краснеет под его взглядом, и пыталась перевести тему на что-нибудь другое. Джерго вздохнул.
— Я объясню. Нандор был Западным ветром. Он убил всю свою семью и стал хозяином ветров. Но неожиданно один из ветров выжил и смог поднять восстание, мятеж или что-то такое. Это всё такие древние сказки, что им, наверное, уже тысяча лет. Нандор бежал через море, захватил власть над всадниками, обратился к богу Смерти и получил от него кровавую магию. И это была первая магия в мире. Ну и остальные боги поняли, что всем — капец. И дали другую магию. Для баланса. Ну а теперь потомков Нандора нет, кровавой магии — тоже. Шаман погиб там же. Короче — всё. Как дали, так и взяли. Всё ради того же баланса.
— Но ты по-прежнему… Ветер? Когда злишься…
Джерго рассмеялся и щёлкнул её по носу.
— Конечно. Мы — хранители, стихия, мы — не магия.
— И магию нельзя никак вернуть? — завороженно прошептала Лария.
Северный ветер прищурился.
— Нет. Королева мертва. Как-только она умерла подо льдом — а я позаботился, чтобы он был невозможно толстым — то магия перестала быть.
Он невольно вспомнил рубин Нандора и ощутил себя лгуном. Но… Не впервой. «Не пугать же мелкую?» — подумал Джерго, а вслух сказал:
— С батей будешь встречаться? Он ждёт. Только оденься. Мне нравится, когда вижу тебя в моей рубашке, но…
Лария развернулась и убежала обратно. Джерго подхватил охапку дров и прошёл следом. Он почти не сомневался, что поступил верно, отдав проклятый камень в руки младшего брата. В конце концов, кому ещё хранить источник магии, если не хозяину ветров? Не станет же Иштван его, в самом деле, использовать? Ведь если даже попробовать, то вновь в мире появится и медвежья, и кровавая магии. А мир без магии так прекрасен и справедлив!
* * *
Подъезжая к крепостным стенам Ботонда, города, считавшегося столицей Серебряного щита, Джайри отпустила повод лошади и ссутулилась. Она ехала по лиственничной аллее в полном одиночестве. Смеркалось. Когда ещё поплакать, если не теперь?
Джайри редко себе позволяла быть искренней. В отличие от матери, девушка была уверена, что хранитель громадной области, лежащей на побережье Металлического моря, примыкающей к Медвежьему и Золотому щиту и хранящий Элэйсдэйр с северо-запада… да даже практически с запада… просто обязан быть нечитаемым для подданных.
Серебряный щит — богатый край высокогорий. Богатый металлами, строевым лесом, речушками и озёрами, а, значит рыбными угодьями. Но не только, не только… Медвежий щит — край умелых воинов. Золотой — удел торговцев. А Серебряный — край мастеров, самых знаменитых мастеров Элэйсдэйра. А, значит, и править ими нужно мудро, не поддаваясь эмоциям и чувствам.
Вот только что делать, если тебе девятнадцать, а сердце вдребезги разбито?
Джайри презирала эмоции, влюблённость и вообще любую потерю контроля над собой. Поэтому сегодня она весь день провела в делах: смотрела новые водяные мельницы, затоны. Проконтролировал расширение дороги в Шуг. Теперь, когда порталы упразднены, дорог понадобится больше. И они должны стать шире. А во второй половине дня спорила с именитыми горожанами в ратуше города ткачей. И вот, наконец, она одна. Но ещё полчаса, и серая в яблоко лошадь въедет в городские ворота. А там — слуги, придворные и… мама.
Джайри остановила лошадь и спрыгнула. Прислонилась к тёплому боку, всхлипнула.
— У тебя пятнадцать минут, — прошептала самой себе. — Ровно пятнадцать.
И разрыдалась. Горько и безнадёжно. На четверть часа дочь герцогини разрешила себе побыть обычной девушкой. Но только слёзы закапали с щёк, как её — увы –прервали.
Цокот копыт возвестил, что придётся обойтись без личного времени. Девушка тотчас вытащила платок, протёрла лицо, вытащила из седельной сумки пудреницу и зеркальце и припудрила нежную кожу, начинающую краснеть.
На извилине дорожки показался всадник.
Джайри убрала предметы женской маскировки обратно, вставила ногу в стремя и поехала ему навстречу. Что-то в посадке мужчины смутило дочь герцогини. Джайри наклонилась набок, вглядываясь.
— Папа? — спросила она, ещё немного хрипло от слёз.
— Привет! — всадник остановил коня. — Я знал, что тебя встречу.
Джайри рассмеялась:
— Я так и думала, что ты не погиб.
— Что меня выдало?
— Мама, конечно.
Девушка спрыгнула с лошади, подбежала к мужчине, тот спешился и подхватил её на руки.
— Моя девочка! — шепнул ласково. — Такая уже большая!
— Здесь есть трактир, — Джайри аккуратно освободилась, — пойдём, перекусим с дороги? Ну и, если ты пьёшь спиртное…
— Не пью. Всё ещё не пью.
— Маму ты уже видел?
— Да, конечно.
— Тогда поехали. Хочу с тобой поговорить наедине.
Ларан вгляделся в лицо дочери:
— По тебе не скажешь, что ты взволнована, — заметил он.
Джайри пожала плечами:
— Я взволнована. Очень. Но я умею держать эмоции в узде.
— Это плохо. Поедешь впереди меня?
— Зачем? У меня есть своя лошадь.
Девушка вернулась и снова запрыгнула в седло. Оглянулась. Ларан уже был верхом.
Они свернули на боковую тропинку и действительно, не прошло и десяти минут, как перед всадниками предстал небольшой домик из нетёсанных камней, покрытых черепичной крышей.
— Очень уютное место, — заметил Ларан. — Тихое.
Он соскочил с лошади и подал дочери руку. Джайри кивнула.
— Хозяин оглох. Бывший пират, знаешь ли. Не помню, то ли мачта на него свалилась, то ли саблей по голове досталось. А хозяйка… Хозяйка умеет хранить молчание.
— Немая?
— Лучше, — рассмеялась девушка. — Одним словом, очень хорошее место для того, чтобы ты мне всё рассказал. А я, признаюсь, весьма любопытна.
Они прошли внутрь, привязав коней к коновязи.
