Гори, гори ясно! - Ольга Петрова
— Будет довольно сложно сдержаться, — проворчал он.
Возникла еще одна неловкая пауза. Надо что-то сказать. Срочно, и что угодно. Я уже собиралась разразиться тривиальными замечаниями о чудных погодах, стоящих в параллели нынешним летом, но вспомнила тему поинтереснее.
— Так что ты там говорил о цыганах?
19. СПРЯЧЬ ЗА ВЫСОКИМ ЗАБОРОМ ДЕВЧОНКУ
Цыгане! Вечные странники, похитители лошадей и женских сердец. Мужчины в красных рубашках, с буйными темными кудрями. Длинноволосые женщины в цветастых нарядах, с черными жгучими глазами и столь же жгучими страстями. Или неряшливые попрошайки с неизменной кучей чумазых детей?
На площади было шумно и многолюдно. К моему разочарованию, лошадей с живописными кибитками у цыганского племени давно сменили разномастные "железные кони", в основном весьма потрепанные. Сейчас они беспорядочно заполняли главную улицу — не пройти, не проехать. Зато сами цыгане мне показались неожиданно привлекательными, их будто подбирали для съемок фильма. Кудрявые широкоскулые мужчины с сумрачными глазами. Одеты прилично, даже с некоторым шиком: кожаные жилетки, расстегнутые на груди темные рубашки, высокие сапоги. Женщины в ярких юбках, развевающихся на ходу. И сами яркие, смуглые, со множеством звенящих украшений. А кучерявые черноглазые цыганята и вовсе милы, как маленькие хоббиты. Зато глаза хитрющие, так и хочется кошелек подальше спрятать.
Высокий седоволосый мужчина беседовал с Федотовым. Суровые брови, крючковатый нос и гордая осанка делали его похожим на белоголового орла.
— Смотри, кто это со старостой разговаривает? Наверное, цыганский барон? — зашептала я Косте на ухо, позабыв обо всех сложностях.
— Наверное, — кивнул Костя. — Полагаю, прежде чем остановиться в Заречье, табор должен получить разрешение старосты.
— А ты думаешь, разрешит? — усомнилась я. — Местное население вроде не в восторге.
Романтически-дурная репутация цыган во все времена была общей для всех миров, и зареченцы хммуро смотрели на все происходящее, хотя вели себя пришельцы вполне пристойно. Исключение составляли местные девушки, которые вовсю стреляли глазками в сторону симпатичных цыганских парней, отвечавших им не менее интенсивным обстрелом взглядов и улыбок. Деревенским парням этот перекрестный огонь дружелюбия отнюдь не добавлял.
Несколько немолодых цыганок прохаживались среди зареченских женщин, предлагая погадать. Я невольно поежилась и придвинулась поближе к Косте. Однако это меня не спасло: одна из гадалок, невысокая седоволосая женщина в красном платке, внимательно посмотрела на меня и приблизилась.
— Я вижу, ты заблудилась, — обратилась она ко мне. — Дай руку, я найду твой путь.
Я покраснела и упрямо замотала головой. Не верю в гадания и не хочу, чтобы мне что-то выдумывали про мое будущее.
— Как хочешь, — цыганка безразлично пожала плечами. — Вижу, что ты идешь не по своей дороге, смотри, не споткнись.
Я почувствовала, как кровь отлила у меня от щек, даже голова закружилась. Костя подхватил меня под руку и вывел из толпы.
— Катя, нельзя быть такой впечатлительной.
— Ты что, не слышал, что она сказала? — я оглянулась, высматривая красный платок.
— Ничего, кроме общих фраз, способных сбить с толку любого. Ты что, не знаешь, как гадалки работают?
— А ты знаешь?
— Такие женщины очень наблюдательны. Они умеют считывать эмоциональное состояние человека по любым внешним признакам: мимике, жестам, даже по одежде. Она сказала, что ты заблудилась? То же самое можно сказать о ком угодно — в своих мыслях мы постоянно блуждаем и заблуждаемся. Ты отреагировала, и она развила эту тему дальше.
— Ты прав, — согласилась я. — Сама ведь прекрасно знаю, что с цыганками даже и разговаривать нельзя. Просто в последнее время столько всего произошло.
— А гадалки как раз очень хорошо умеют вычислять нестабильное состояние людей, так что она к тебе неслучайно подошла.
— Вот только в одном она ошиблась — позолотить ей ручку мне совершенно нечем, — улыбнулась я.
— Оно и к лучшему, — отозвался Костя. — Ладно, Катя, я пойду. Мне, вообще-то, на работу давно пора. А ты не переживай больше, хорошо?
— Со мной все нормально, — успокоила я его. — Вечером увидимся, надо же думать, как отсюда выбираться.
К сожалению, неподтвержденная практикой Костина теория так и осталась единственной. Параллель не спешила давать дальнейшие подсказки, предоставив нам самим искать выход. А стоило ли говорить, что после истории с Данилой больше всего на свете мне хотелось вернуться домой, в привычный реальный мир с его будничными проблемами, закрутиться в рутине ежедневных дел и вспоминать приключения и разочарования воскресшего Заречья лишь как безумный сон.
Вот только Костя принадлежит моему миру, и при желательном ходе событий мы останемся вместе. В одной реальности, я имею в виду. Теперь-то я понимаю, почему он так не жаловал кузнеца. Сама я к Косте поначалу относилась как к приятелю, причем не самому близкому. Даже не уверена была, захочу ли с ним еще раз встретиться после возвращения домой. Но постепенно я стала испытывать к нему симпатию. Нет, он не был избалованным мажором, он привык добиваться всего сам, упорным трудом. С таким точно нигде не пропадешь. Жесткий и циничный снаружи, глубоко внутри он был добр и отзывчив. Я бы хотела, чтобы мы стали настоящими друзьями. Но я не настолько наивна, чтобы верить в дружбу между мужчиной и женщиной, тем более после того, как Костя признался… А в чем, собственно, он признался? В том, что ему небезразлично, что со мной происходит, в том, что я ему дорога, и он ни к кому еще так не относился. Но то же самое можно сказать и о друге, ведь он же не сказал, что любит меня. Так может, я зря беспокоюсь по этому поводу? Буду вести себя с ним как раньше, с поправкой на то, что теперь, по его словам, я во всем могу на него рассчитывать.
Я повеселела и взбодрилась, мысленно поздравив себя с удачным разбором чувств, и решила отправиться к Максу — посмотреть, как продвигается разрушение вверенного ему недвижимого имущества. На сегодня у него было запланировано осуществление грандиозного плана по перепланировке дома. Хозяин дома предоставил ему в этом полный карт-бланш. То ли доверял вкусу новоявленного дизайнера, то ли ему было просто все равно.
