Короне вопреки. Путь к себе. Книга 1 - Одем-Аниэль
— Гадина! Прибью! — завопила Гарпия, полностью разворачиваясь к принцессе.
Она видела окровавленного волка, мысленно молила того, чтобы он продержался до прихода мага, обещала ему и почесушки, и побольше колбасок, но сейчас надо было отомстить одной змее. Она даже замахнулась, собираясь пустить в сердце магини один из своих кинжалов, но у неё из груди резко показалось лезвие.
— Прости, — прошептал ошарашенный Перес, — но я не мог позволить убить принцессу. Я давал клятву её защищать.
Парень выдернул меч, и Яверания осела на землю, уставившись в звёздное небо застывшим взглядом. Именно эту картину застал Луциан, прибежавший сюда из другого конца замка: растерянный Перес, напуганная Маня, при этом в глазах была ещё и бесшабашная радость, и мёртвые друзья. Рванув к волку, он был ближе, Луциан понял, что тот уже мёртв. Следующий забег, и снова он опоздал. Он мог затормозить течение времени, найти способ исцелить даже смертельные болезни, но он не мог вернуть мёртвого к жизни.
— Я… Я не хотел… Я её предупреждал, — лепетал что-то блондин, продолжая удерживать в руках окровавленный меч. — Она всего лишь должна была сдаться.
Луциан поднялся с колен. Когда он поднял взгляд на Перениала, тот вздрогнул. Там не было ничего, только чернота, Тьма, заставляющая подживать хвост, пятиться назад и искать убежище где-то на другом континенте.
— Она была самым светлым человеком, — тихо прошептал Луциан. — Она. Но не я. А я уже устал от вашего предательства.
Один взмах руки, и блондин замер. Луца лишили сердца, потому сейчас он заморозил в убийце сердце и весь кровоток резко и полностью. Пара мгновений, и тело упало на траву, издав глухой стук. Луциан обернулся к принцессе, и Манеллиана попятилась.
— Ты не посмеешь! — взвизгнула девица. — Я принцесса! Я неприкосновенна! Я не убивала твою подстилку! Это он! Всё он!
— Она была моей воспитанницей, — мрачно уточни Луциан. — Ты убила моего друга.
— Ты не посмеешь, за какого-то волка… Так нельзя, — голос подвёл девушку, она шипела какие-то оправдания и возражения, но сил развернуться и бежать не было, как будто её что-то пригвоздило к полу.
— Я верну тебя отцу. И передай ему мои слова: отныне любой из вас подпишет себе смертный приговор, стоит ему переступить границы моих земель. Что твой отец, что ты, что любой житель вашей убогой страны. И я не буду никого наказывать, сама граница станет для вас приговором. А сейчас — убирайся!
Последние слова Луциан уже прорычал, не сумев сдержаться. Злость, ненависть, боль придали ему сил. Буквально пара мгновений, и он снял запрет на порталы, выкинул своих гостей, даже мёртвого блондина, прямо в тронный зал. Попутно нашёл тех, кто шёл за принцессой, также отправив всех туда же. Стоило чужакам исчезнуть, он снова вернул защиту, попутно наложил проклятье, убивающее всех посторонних. И лишь тогда он рухнул на землю и заорал. Магических сил не осталось, душевных тоже, но он на коленях подполз к Гарпии, аккуратно взял её на руки и стал убаюкивать, прижимая к себе подопечную.
— Прости меня, прости, маленькая. Надо было тебя из замка временно убрать. Я же знал, что им нельзя доверять, но… Прости меня. Прости…
Из замка начали высовываться слуги, но видя страшную картину, сразу же прятались. Лишь Лерой посмел приблизиться к нему. Увидев у него на руках девушку, дворецкий впервые позволил себе не сдержать маску вежливости. Он вздрогнул, покачнулся, но устоял, а после на негнущихся ногах подошёл вплотную и сел рядом. По щекам покатились слёзы, а рука дрожаще погладила по волосам любимую.
— Я убил её убийцу, — тихо сказал Луц.
— Она была бы рада, — так же тихо ответил Лерой. — Можно?
Луц аккуратно, словно живую, отдал Гарпию дворецкому, который так же аккуратно прижал её к себе. Сейчас он видел то, что он него скрывали, понял по взгляду, но было не место и не время заниматься допросом. Сам маг побрёл к другу. Белая шерсть была вся в крови, а тело лежало изломанной куклой.
— Что же ты мне не сказал, — проскулил Луц. — Ты же чувствовал! Ты точно что-то чувствовал, иначе не привёл бы меня к своим. Иначе тебя бы не было тут сейчас. Почему ты хоть как-то не подал мне знак?
Луциан разрыдался, уткнувшись в шею Ахана. Сил сдерживаться больше не было, и он снова завыл. Дико. Зло. Обречённо. Из леса ему ответил волчий вой, потом второй, третий. И вот недалеко от него уселось пять взрослых волков, которые запели свою заунывную песню, провожая вожака в новую жизнь.
Сил не было, но и уснуть в таком состоянии никто не мог. Пока Лерой подготавливал тела, Луциан строил погребальный костёр. Никакой магии, только физический труд, помогающий хоть как-то забить ноющую боль в груди. Волки всё это время сидели рядом и лишь на рассвете ушли назад в лес. Стоило солнцу показаться из-за леса, Луциан и Лерой уложили павших на брёвна. Лёгкая искра магии, и огонь быстро разгорелся. И пока не погас последний уголёк, оба мужчины молча стояли рядом. В конце маг призвал магию воздуха, чтобы развеять остатки пепла и праха над молчаливым лесом.
— Ты успел признаться ей в любви? — о костре напоминала только выжженная земля, но маг не мог уйти, ища любую причину, чтобы тут задержаться.
— В какой-то степени, — грустно ответил дворецкий, но с каждым словом на лице проявлялась лёгкая печальная улыбка. Как будто эта исповедь позволяла ему вернуться назад в прошлое. — В день Вызова она не стала отменять нашу тренировку. Ей надо было сбросить стресс, я не возражал. И когда я в очередной раз не смог устоять и упал, она уселась сверху. А после… она наклонилась и поцеловала меня. Я ей ответил. А потом всё продолжилось в её комнате. Я всегда смотрел на неё с восхищением: она была сильной даже в нашем с ней мире, ещё ребёнком, а тут тем более. При этом она была чиста душой, доброй, нежной и очень ранимой, пусть и не показывала этого. А потом я влюбился. Я не знал, как признаться ей в своих
