Принцесса из одного места - Мария Александровна Ермакова
– Ваше Высочество, пожалуйста, вернитесь, – вдруг услышала я голос Стича, и что-то в нем заставило меня оглянуться.
Принц уже стоял рядом с отцом, держа в руках шкатулку с артефактом.
– Прошу, спуститесь к нам, – повторил он и поклонился мне.
Легкий поклон выглядел, как танцевальное па. Да он издевается, что ли?
Чувствуя, что закипаю, я спустилась по ступенькам, стараясь не терять ни лица, ни достоинства, ни осанки.
– Ваше Величество, Неверия дарит Кармодону величайшую магическую ценность – волшебный кристалл, носящий название «Поцелуй правды», – раскатисто произнес Стич и сунул шкатулку моему, слегка растерявшемуся отцу, а мне… протянул раскрытую ладонь.
Я физически ощутила, как все собравшиеся затаили дыхание, но поскольку происходило что-то для меня не понятное, не обратила на это внимания.
– Вашу руку, принцесса, – блеснув темными глазами, сказал принц, и когда я все-таки вложила свои пальцы в его, добавил: – Ваше сердце мне тоже нужно!
Я не успела осознать, что происходит, как Стич притянул меня к себе и поцеловал.
Его губы были узкими и твердыми. Не мягкими и пухлыми губами Онтарио Ананакса, чужими, но сам поцелуй показался знакомым! Почудилось, что мир истончается, превращается в ничто, оставляя меня наедине с тем, кто умел так целовать!..
Еще немного, и я бы догадалась, однако охватившее меня смятение сыграло злую шутку. Оттолкнув Стича, я залепила ему пощечину на глазах у обеих толп – кармордонской и неверийской. Новый единый вздох толпы уж точно был полон исключительно ужаса!
Шкатулка выпала из рук отца. Проклятый артефакт глухо застучал о ее стенки, словно мое сердце, сейчас бешено бившееся в груди.
Принц улыбнулся, наклонился, поднял шкатулку и протянул королю.
– Вы случайно уронили, Ваше Величество.
– Что происходит? – спросил папенька. – Что все это значит?
– Да! – раздался взволнованный голос бабули. Покинув свиту, вдовствующая королева Миневра встала рядом со мной, словно желая защитить. – Мне тоже хотелось бы знать, что здесь происходит!
Я смотрела на Стича, а он – на меня, и в его глазах не было ни скромности, ни покорности, на растерянности, то есть всего того, что я привыкла ранее в них видеть. В них пылало пламя страстной натуры, сдерживаемое стальной волей.
Отец разглядывал нас обоих, словно висельников, вломившихся во дворец с целью украсть трон и застигнутых на месте преступления.
– Простите… Позвольте мне сказать! – вдруг раздался голос, который я меньше всего ожидала услышать.
Онтарио пытался выйти из толпы, но герцог повис на его плече, как бульдог, не пуская.
Никто не успел опомниться, когда бабушка грозным тоном приказала:
– Говорите, юноша! Ананакс, отпустите его!
Герцог поник и отступил. На миг я увидела, как блеснула седина на макушке Его Светлости, и мне стало его искренне жаль. Он любил сына и был готов ради него на все.
Онтарио подошел к нам, в волнении сжимая руки. Впервые на моей памяти он выглядел таким… потерянным?
– Ваши Величества, Ваши Высочества, в произошедшем недоразумении виноват только я, – грустно сказал он. – И я готов понести наказание…
В толпе раздалось два вскрика – это Аманда упала в обморок и повалила стоящую рядом тетушку Селесту.
– Помолчи, друг мой, – неожиданно произнес Стич.
И таким властным голосом он это произнес, что Онтарио тут же закрыл рот.
– Все произошедшее, действительно, недоразумение, Ваши Величества и Ваше Высочество, – продолжил неверийский принц. – Если вы позволите, я расскажу историю, больше похожую на сказку.
– Только сказок нам не хватало, – фыркнул отец.
Он в ярости прижимал к груди шкатулку, и делал это с такой силой, что я всерьез опасалась и за шкатулку, и за его кости.
– Говорите, Ваше Высочество, я люблю сказки, – не обращая на сына внимания, произнесла бабуля.
– А вы, принцесса, любите сказки? – поинтересовался Стич.
До поездки в Самыйсокс я бы ответила, что сказки – глупость. В них не умирают хорошие люди и добро всегда побеждает зло. Но заглянув в глаза мифического существа, я сама на мгновенье попала в сказку. Пусть даже это была история далекого прошлого.
Я кивнула. Стыдно признаться, мне хотелось немедленно повторить поцелуй! Потому что именно в нем скрывалась разгадка тайны происходящего.
– Прекрасно, – констатировал принц. – Но прежде я попрошу прощения у своего друга, Онтарио Ананакса, за то, что втянул его в авантюру с волшебным артефактом, не подозревая, чем все это кончится.
– У друга? – воскликнул герцог.
– Да, Ваша Светлость, – повернулся к нему Стич. – Мы с вашим сыном подружились на первом курсе академии. Однажды он возразил учителю, тот вспылил… Учитель допустил ошибку, а Онтарио со свойственной ему скрупулезностью указал на это. Я принял сторону Ананакса – так мы познакомились. Годы обучения мы провели бок о бок, вместе осваивали нелегкую науку международных отношений и проводили свободное время…
– Но почему ты ни в одном письме не написал о знакомстве с Его Высочеством, сын? – воскликнул герцог.
Онтарио покраснел.
– Я не хотел, чтобы ты думал, будто своими успехами в учебе я обязан дружбе с таким высокопоставленным лицом, – виновато ответил он.
Стич снова повернулся к нам и продолжил:
– В тот день мы отмечали окончание академии и так хорошо повеселились, что сами не поняли, как оказались в дворцовой библиотеке и почему наткнулись на сундук со старинными свитками. Боюсь, не вспомню, кому принадлежала идея познакомиться с ними поближе, но, полагаю, что мне… На самом дне мы нашли древний свиток. Казалось, он прямо в наших руках рассыплется в прах. С него все и началось. Известно, что Неверия славится волшебниками. У меня нет способностей к магии, но, как наследник престола, я изучал древненеверийский, поэтому смог прочесть написанное…
Принц замолчал, загадочно поблескивая глазами. Мне ужасно хотелось услышать продолжение, но Стич не торопился раскрывать свои тайны.
– Но что же дальше? – не выдержав, первой поинтересовалась бабуля.
– В чтении магических свитков есть неоспоримое правило, – вновь заговорил принц, – их надо читать верно, а это довольно сложно, поскольку имеют значение и ударения, и интонация. Я никогда не читал свитки правильно, но в ту ночь был слишком пьян… Это вышло случайно, и когда это произошло, я стал Онтарио Ананаксом, а мой друг – мной.
– А… – только и сказала я и мысленно постучала себя по голове.
Как же я сразу не догадалась, что Онтарио, о котором рассказывали, какой он милый и скромный, ведет себя отнюдь не скромно? Как же не узнала властные нотки в голосе, которыми в полной мере обладала и я, наследная принцесса Кармодона? И эти поцелуи…Мне стало
