Хочешь мою жизнь? - Анюта Тимофеева
- Я награждаю хороших мальчиков, - довольно замечаю я, возвращаясь к губам, целуя и слегка прикусывая их. Потом медленно трусь об обнаженный торс, задевая свежий пирсинг, и возвращаюсь вниз. О, ему хватит совсем немногого…
***
Я все время забываю, что меня никто не знает на Венге, никто и не может узнать, и никто не ждет. Где-то там живет девушка, у которой мое имя, моя внешность, моя власть и мои родные и знакомые. Даже не где-то, а я знаю конкретно, где. Но, быть может, она и сама не в восторге от этой замены. У нее здесь была неплохая жизнь – я-то уж могу это оценить. Хотя, воспользовавшись тем, что терять уже нечего, я улучшила эту жизнь. Я так считаю, по крайней мере.
И вдруг пришла мысль – а откуда я знаю, что Лидия на месте Лийлайны жива. Вдруг на меня подействовало что-нибудь, принятое на вечеринке – ведь последнее, что я помню, это была как раз вечеринка? И… тело там умерло, поэтому и стала возможна такая нереальная вещь. Да, вроде, мне уже все равно – ну, умерло старое тело – и умерло… Но что-то страшновато стало. И ведь правду я никогда не узнаю, пока не прилечу и не проберусь в свой Дом как-то лично.
Почему я так волнуюсь? Уже куплены билеты туда, забронированы в обратную сторону, есть деньги на то, чтобы снять жилье на Венге. А здесь, на Земле, я просто взяла отпуск, так что смогу вернуться к прежней работе. Но все равно как-то тревожно. На Венге, когда надо было успокоить нервы, я могла поиграть с наложниками, особо не заботясь о последствиях. Или могла выпить вина или коктейля. Или могла выпить и поиграть с наложниками.
Здесь я могу только выпить. Идти в клуб нельзя – там нужно себя контролировать, не позволят мне выплеснуть свое плохое настроение, не заботясь о «подопытных», потому что слишком много запретов.
Подруг у меня здесь нет – я не уверена, что могу доверять хотя бы кому-то. Впрочем, рассказывать всю правду нельзя никому вообще. Про клуб знает Кир – естественно! – и Игорь. Вот, кстати, Игорь мне здорово пригодился. И, судя по всему, я тоже оказала ему большое одолжение, изобразив «временную» девушку. Интересно, почему он предложил эту роль именно мне? Возможно, как и некоторые сыновья знатных Домов на Венге, он слишком «выгодная партия», и боялся на самом деле связать себя отношениями? А со мной все понятно – я не заинтересована. Но иметь его в должниках очень полезно.
Я уже не буду говорить, что сама получила огромное удовольствие, демонстративно прогуливаясь в сексуально-провокационном платье практически перед носом Елены. Причем платье такое, которое раздражает и заставляет завидовать именно женщин – дорогое, идеально сшитое, с кружевными вставками, подчеркивающими линии фигуры. Я прямо в него влюбилась. Мужчинам-то все равно, что на тебе надето, ты им нравишься просто по определению! А вот женщин можно подразнить прицельно. Я эту вещь купила с расчетом на то, что и на Венге ее надену. Надо же будет создавать репутацию там.
И потом я вышла из здания и демонстративно села в машину Игоря. И там мы смеялись, веселясь, как две школьницы. По крайней мере, я могу сравнить с этим. Как две подруги – выпускницы лагеря для госпожей, придумавшие и осуществившие удачную шутку. Хотя… комплименты мне он говорил искренние, и сожаление явно проскальзывало, что наши отношения будут только деловыми. Но – нет, все уже решено давно.
Ну, и какое наслаждение присутствовать такой же «парой», не могу не согласиться с комментариями присутствовавших, «красивой парой», и видеть придушенную ненависть в глазах Елены. Она не дура, и прекрасно поняла, кому обязана своей почетной командировкой надолго и далеко-далеко. Ну, может быть, она там карьеру сделает! Я же добрая. Конечно, нетрудно было догадаться, видя, как подчеркнуто внимательно ухаживал за мной на небольшом банкете Игорь.
Не знаю, может, я бы простила ей придирки, но она что-то стала копать под моего личного зверика – Бориса Витальевича, начальника на основном рабочем месте. Кого-то она хотела поставить вместо него, слухи ходили. А мне такие перемены совсем не нравились, с ним было приятно общаться лично мне. Вдруг я все же вернусь назад?
Глава 73
Лайна
Воспоминания об этом небольшом (а, может, и большом) офисном триумфе подняли настроение. Если я чего-то хочу, я этого добьюсь. Так что попробую развеяться перед поездкой по-другому, и для этого сделаю звонок.
- Кир, ты собрал вещи? – нейтрально спросила я.
- Лия? Почему ты звонишь? Что-то случилось? – встревожился он.
- Нет, ничего не случилось.
- Ты тоже нервничаешь? – догадался он.
- Получается, что так и есть, - согласилась я. – Хочешь приехать? Просто так. Хочу погулять, проветриться.
Он появился быстро, внимательно оглядел меня – видимо, определяя, не случилось ли чего-то. Да, я сейчас веду себя, как нервная местная женщина, и хочу, чтобы рядом был кто-то, с кем можно говорить откровенно. Ну, максимально откровенно в моей ситуации.
И мы действительно просто гуляли по тихому зеленому парку, который удачно располагался неподалеку от моего дома. Все еще можно отменить… Я могу сдать билеты, это не нанесет мне особых финансовых потерь. Да, я никогда не была девушкой с абсолютно устойчивой непробиваемой психикой, иначе с чего бы все эти завихрения еще на Венге? Поэтому я часто сомневаюсь в своих поступках, и нисколько этому не удивляюсь. Насчет сбора вещей – я бросила несколько понравившихся мне одежек в чемодан, остальное будет в гостинице, или где я там поселюсь. Так что сейчас главное – успокоиться. Если уж Кир не нервничает… Кстати, а почему он не нервничает? Надо это исправить. Или сделать последнюю попытку его предупредить, чтобы моя совесть была чиста.
- Кир, солнце мое, а почему ты решил, что я не продам тебя там? Чтобы ты знал, основное население Венги – блондинки и блондины, а инопланетники ценятся за экзотичность. Ты симпатичный… ладно, очень симпатичный и экзотичный. Немного староват, конечно, вот если бы было лет восемнадцать, то тебя было бы страшно туда везти, из рук бы вырвали. А так… ну, возраст использования уже почти прошел.
- На какой вопрос отвечать первым? – совершенно не проникшись серьезностью момента, заржал Кир. – Ладно, с конца. Я для тебя старый? – и он изобразил удрученного горем.
