Магистр темных дел - Ольга Викторовна Романовская
— Слушай, — Дик подхватил ее под руку, Лика не возражала, — как ты смотришь на то, чтобы и нам рвануть в город?
— Стемнеет скоро…
Поежившись, девушка украдкой бросила взгляд на крышу факультета алхимии, за которой скрылся оранжевый диск.
Дик ничего не знал об Альме. Никто из студентов, кроме нее, не знал.
— Брось, до десяти вернемся!
— Давай потом, в воскресенье.
Перед внутренним взором всплыл набросок убитой. Поежившись, Лика отогнала неприятные мысли, но прилипчивое видение возвращалось снова и снова.
Легкий прохладный ветерок казался дыханием стригессы. Вдруг она обернулась одной из ворон и терпеливо ждет захода солнца, чтобы прикончить нужную девушку?
«Брось! — Лика дала себе мысленную пощечину. — Не нужна ты Альме! Она сытая, прячется где-то. А даже если голодна, на улицах полно легких жертв: пьянчужки, нищие. Стоит ли рисковать ради мелочной мести, лезть в академию, где полно магов? Опять же Тайная канцелярия не дремлет. Если до сих пор не запретили праздничные гуляния, не загнали всех по домам, и тебе никто не мешает пройтись. Не на пустырь же вы пойдете!»
— Знаешь, — передумала девушка, — я согласна. Хватит с меня на сегодня учебы! На площади Лилий ведь уже залили каток?
Дик состроил каменное лицо.
— Ну же! — Лика аж подпрыгнула на месте. — Да или нет? Учти, Барет, ты водник, а я огневик…
— Поэтому победа будет за мной, — легонько щелкнул ее по носу Дик. — Катка еще нет, готовят, но мы и без него прекрасно проведем время. Как ты смотришь на глинтвейн с кренделями?
— Если крендель с тмином — положительно. Съем целых два. Предупреждаю, ты разоришься!
Горькое послевкусие после выволочки Раяна практически улетучилось, Лика совершенно искренне смеялась, улыбалась. Желая скорее окунуться в мир вожделенного веселья, она тащила Дика к воротам, тот едва поспевал за ней. По дороге обсуждали грядущее представление и, конечно, новогодний бал, строили предположения, кто кого пригласит.
— Свобода! — дружно выкрикнули они, миновав ворота, и прыснули в кулак.
Привратник укоризненно глянул на беззаботную молодежь, но промолчал. Пусть веселятся, главное, чтобы ничего не натворили и вернулись вовремя. А его самого ждала мазь от радикулита и кружка горячего взвара — в каждом возрасте свои развлечения.
Летом студенты сбегали в предместье, разорять яблоневые сады и дурачится на пустыре, сейчас же Лика с Диком свернули налево, потом направо и снова налево, по кривым улочкам пробираясь к центру.
Несмотря на начало ноября, Ойм уже готовился к грядущим праздникам. То тут, то там зажигались цветные фонари в витринах, с прилавков кондитерских манили карамелизированные, обсыпанные сахаром и шоколадной крошкой яблоки — традиционные подарки на Новый год. Уличные торговцы не отставали, вовсе продавали глинтвейн и разнообразную выпечку.
— Да-а, не завидую Мирре! — Заполучив заветную кружку пряного напитка, протянула Лика, вернувшись к давнему разговору о Йенифир. — Хотя бы ты ее не бросай, утешь после несбывшейся мечты стать госпожой-министр!
— Не напоминай при мне о ней! Я устал от ее домогательств!
Дик обернулся, словно опасался, будто былая воздыхательница выпрыгнет из-за угла и набросится на него.
— Прямо домогательств?
Глаза Лики влажно блестели в свете фонарей. Она и думать забыла, что солнце скрылось за горизонтом, послав последний привет в виде пламенеющего блика в окне скобяной лавки. Воздух тоже больше не казался стылым, мертвым. Или дело в глинтвейне? Его живительное тепло расползалось по телу, прогоняя тревоги. С каждым глотком будущее виделось все прекраснее и радужнее. Да и разве можно долго грустить в молодости, особенно, когда ты в чудесной компании топчешь первый снег.
— Ты же знаешь Мирру! — Дик впился зубами в крендель. — Для нее не существует слова «нет». Мы постоянно как бы случайно оставались одни. Мирра томно вздыхала, теребила пуговицы на блузке…
— А ты прямо стойкий оловянный солдатик!
— Я не оловянный, даже не железный, но такие девушки мне не нравятся. Она же дура, круглая дура!
— Ну да, поэтому Йен ее обскакала.
— Йен тоже дура, только хитрая.
— Итого мы имеем двух дур и ноль министров, — хихикнула девушка. — Принц не приедет. Министр, полагаю, тоже. Вот им не повезло!
— С чего вдруг?
Лика помрачнела и отвернулась. Проговорилась!
— Э, да ты что-то знаешь? Ну-ка колись!
Пришлось наскоро состряпать правдоподобную ложь:
— Случайно слышала, пока мастера Энсиса ждала. Секретарь ректора что-то такое говорила, письмо пришло, вроде.
Вот она опозорится, если высокие гости все же прибудут! Но на месте принца Лика осталась бы дома. Да и министрами не стоит разбрасываться. Альма бы наверняка попыталась до него добраться: кто-то ведь отдал приказ об ее убийстве, вряд ли местная Тайная канцелярия по собственной инициативе сподобилась.
«Ну вот и жертва нашлась. А ты все себя прочила. Прав мастер Энсис, сними корону!»
— Я вот, честно, только порадуюсь. Терпеть не могу занудные выступления Бранцеля! Интересно, он сам речи пишет или кого-то просит?
— Ага, второгодников взамен на диплом. То-то от каждого выступления в сон клонит!
Они снова от души рассмеялись.
— Держи, мать!
Дик протянул ей остатки своего кренделя.
— Спасибо! — с набитым ртом пробормотала Лика.
Кажется, она напилась — глинтвейн попался крепкий.
— Как дожуешь, пойдем нормально поедим. Я тут одно местечко знаю…
Дик не договорил и, широко распахнув глаза, уставился в одну точку. Лицо его побледнело, рот чуть приоткрылся.
— Ну чего там еще? — недовольно буркнула Лика и повернула голову.
Крендель выпал из ее рук. Затаив дыхание, она не сводила взгляда с женщины, замершей между двумя фонарями. На незнакомке был длинный плащ, практически полностью скрывавший фигуру. Со стороны она походила на нищую — с наступлением холодов они перебирались в крупные города, тянулись к харчевням и лоткам уличных торговцев в надежде перехватить корочку хлеба. Только вот от незнакомки тянуло могильным холодом, будто сама февральская стужа наведалась сегодня в Ойм.
— Ты тоже это чувствуешь? — шепотом спросила Лика. — Она… Она как мертвая.
Темнота не позволяла толком рассмотреть незнакомку, но девушке под плащом чудилась алебастровая кожа, какой не бывает у живых.
Внутри Лики беспокойно ворочался стихийный дар. Ему вторил второй, темный, магическими лепестками опутавший сердце… чтобы защитить.
Ну конечно! Вот светлые волосы, непривычно сочные, яркие для обычной нежити губы, алые блики от фонарей в глазах.
— Да, — хрипло подтвердил Дик и медленно, осторожно взял
