100 грамм предательства - Мария Слуницкая
***
У Дома столпился народ. Кажется, уже все знают, что у нас троих было важное задание. Откуда ни возьмись вылетает Крэм.
— Кара, а ты принесла мне то, что я просил? — явно волнуясь, спрашивает мой маленький друг.
— Ой, совсем забыла.
Я подхожу к Фолку, выуживаю из рюкзака маленькую книжку и первым делом сама смотрю на стёртую местами обложку. Титульная страница едва держится — вот-вот и совсем оторвётся. На фоне безбрежного лазурного моря изображён каменистый остров, а в небе над ним — белая чайка, будто купается в солнечных лучах. Автором значится некий Ричард Бах. Ниже название:
Чайка по имени Джонатан Ливингстон
Похоже, книжка так себе и Крэма не впечатлит.
— Прости, Дружок, выбирать времени не было…
Протягиваю книгу мальчику. Он берёт её аккуратно, будто сокровище, и разглядывает с восхищением. Переворачивает и дрогнувшим голосом читает описание:
В каждом из нас живёт чайка Джонатан Ливингстон, которая борется с нашей внутренней обыденностью. Обыденность прорастает в человеке и корнями удерживает на земле, не позволяя летать. Но в огромной Стае обязательно найдётся одна чайка, которую не устраивает привычный ход вещей, а значит она будет бороться со всем привычным, со Стаей, и с самим собой… Эта книга о любви к полётам, о любви к небу, о любви к окружающим. Отыщи в себе Джонатана и позволь ему расправить крылья…
Крэм поднимает глаза на меня и выпаливает одним махом:
— Да это… это же… Спасибо, Кара, ты потрясная!
— Да уж. Мы из-за этой книжонки чуть не попались между прочим! — напоминает Фолк.
Уж лучше бы он молчал.
— Ты рисковала собой ради меня? — глаза Крэма сверкают от удовольствия.
— Ну… немного. Мы рисковали! — поправляюсь я под недобрым взглядом напарника.
— Крутяк! Когда я вырасту, обязательно женюсь на тебе, вот увидишь!
Фолк прыскает в кулак, и я тоже едва сдерживаю смех.
— Не забудь потом рассказать, что стало с этим Джонатаном!
«Всё-таки васильки не подвели!» — думаю я, улыбаясь сорванцу, а потом, повинуясь необъяснимому порыву, сдвигаю на его макушке сползшую набок пилотку:
— У тебя шляпа набекрень!
— Во-первых, не шляпа, а пилотка! — поправляет меня Крэм с важным видом. — А во-вторых, её носили именно так!
Он снова сдвигает головной убор на бок.
Я обнимаю мальчишку за плечи и притягиваю к себе. Необъяснимое чувство счастья переполняет меня. Я счастлива, просто потому что счастлив он. Наверное, именно так и радуются за своих близких в семьях. Мы с Крэмом словно давным-давно знаем друг друга. Он с первого дня был рядом и всегда бросался мне на помощь. Мы с ним… как в том письме из сундука — словно брат и сестра.
Смотрю на роскошное здание бывшего отеля, что зовётся тут Домом. И это не просто громкие слова. Я действительно обрела на острове настоящий дом. И семью. Дин, Аниса и Тьер, Магнус, Крэм. Даже Тина с её вечным ворчанием и нелюдимый Фолк. Все они стали родными и близкими.
Дом — это место, где тебе рады, где тебя любят и хотят сделать счастливым. Мой Дом отныне здесь. На Либерти.
— Итак, друзья мои… — слово берёт Магнус. — Раз уж речь зашла о свадьбе, у меня есть для вас чудесная новость! — он смотрит на Дина. — Мой сын решил связать свою жизнь с одной молодой особой. Кара, девочка, подойди ко мне…
На негнущихся ногах, подхожу к Магнусу и встаю рядом.
— Как это часто случается, два одиноких сердца нашли друг друга и теперь бьются в унисон…
Аниса крепко обнимаем меня:
— Я знала, что у вас все получится, дорогая моя…
— Спасибо, я так счастлива! — отвечаю шёпотом. — Будто у меня в одно мгновение крылья выросли…
Среди доброжелательных взглядов я натыкаюсь на один-единственный, в котором полыхает пожар ненависти. Тина не говорит ни слова. Только смотрит и смотрит на Дина, пожирая его глазами. А потом вдруг размашистым шагом подходит к нам и выдавливает:
— Желаю счастья… — с тем же успехом она могла пожелать нам гореть в аду, ибо в её словах столько неприкрытой злобы, что меня передёргивает.
— Спасибо, Тина! — как ни в чём не бывало благодарит Дин. Неужели не заметил? Или решил не обращать внимания?
Я молча киваю в ответ. Благодарностей она не дождётся.
— Дату назначим чуть позже… — благодушно решает Магнус. — Но не позднее начала сентября. Можете возвращаться к работе.
Толпа расходится. Наконец, на лужайке остаёмся только мы с Дином, Магнус с Илвой, Ви-Ви, Фолк и Бубба с Тиной.
— С вашего позволения, я удалюсь. — Магнус кивает на дверь. — Мне нужно изучить дневник Эйрика Халле. Ви-Ви, покорми наших героев, пожалуйста…
— Конечно, Магнус, конечно! — та согласно кивает. — Птенчики, чего бы вам хотелось?
— Без разницы, — пожимает плечами Фолк.
— Только не кашу… — просит Бублик, в предвкушении потирая руки.
Магнус уже входит в Дом, а за ним спешит Илва. Ви-Ви торопится на Кухню, ведь главная цель её жизни — накормить страждущих. Бубба хвостом следует за поварихой. Тина тоже покидает лужайку, но уходит куда-то в лес. Смотрю ей вслед и сердце внезапно сжимается в предчувствии чего-то плохого.
— Иди ко мне… — Дин обнимает меня за плечи и тяжесть предчувствия немного отступает. — С тобой всё нормально? Ты побледнела.
— Всё хорошо… — успокаиваю Дина.
Улыбаюсь через силу, стараясь прогнать тревогу, которая поселилась в сердце.
— Ты, наверное, замёрзла? — он косится на мою майку. — Где твоя рубашка?
— Ушла на бинты. Фолк поранился и… — я пожимаю плечами.
— Ты что же, не мог отдать девушке свою?.. — Дин поворачивается к Фолку.
— Ёпта, да предлагал я…
— Вот так это делается! — Дин быстрым движением снимает с себя рубашку и демонстративно накидывает на мои плечи. — Теплее?
— Да, спасибо… Пойдём? — прошу я. — Я такая голодная…
— Конечно… Ви-Ви уже наверное ждёт не дождётся.
Мы почти доходим до Кухни, когда я вспоминаю, что Фолк так и остался стоять один на лужайке.
В заточении. Советы от советника
— Поднимайся! — рычит надзиратель. — Тебе пора на допрос.
Мы долго петляем по коридорам и спустя десять минут каменные стены сменяются серыми, с обсыпающейся штукатуркой.
Ещё через какое-то время сначала появляется узорная отделка, а потом — портреты величиной с мой рост, и с каждого на меня глядит Регент.
Вот он — принимает поздравления по случаю своего избрания; а вот он — на открытии самой знаменитой жевальни, что стала символом города; а вот здесь — наслаждается изысканным ужином, распластав на коленях свою гордость — необъятное пузо.
Так, шаг за шагом, я просматриваю
