Варвар-пришелец - Руби Диксон

Лиз шумная, бледная и тощая.

Но также она сильная, грациозная и красивая. Она страстно меня целует, смотрит с вожделением и предана мне, только мне одному.

Я не рассчитывал обрести пару и испытать счастье резонанса. Я некрасив, покрыт шрамами и молчалив. Но каждый день с Лиз – это подарок, и всякий раз, когда я смотрю на нее, меня одновременно переполняют радость и желание. Она взяла мое зачахшее сердце в свои тонкие ручки, и теперь я хочу провести остаток дней, доказывая ей, как сильно она дорога мне, как сильно я «люблю» ее. И пусть это человеческое слово непривычно для меня, оно многое значит для Лиз.

Я сразу понял, что она захочет эти «медовые луны». Она говорила об этом на следующий день после того, как мы прибыли в пещеры, и вернулась к этой теме прошлой ночью, лежа в мехах.

Это – путешествие для любви и единения партнеров, недавно испытавших резонанс.

Я хорош в охоте, в выслеживании добычи, искусно обращаюсь с копьем и изготавливаю отличное оружие. Неплохо владею охотничьей сетью и быстро бегаю… Но я понятия не имею, как создать «романтическую атмосферу». Я не представляю, что еще могу сделать, чтобы показать Лиз, как я счастлив.

Я даже не знаю, с чего начать.

Пока мы идем, она держит меня за руку, болтая о Майлак, Джорджи и ее ребенке, который появится спустя много-много лун. Я должен слушать свою пару, но вместо этого думаю о разговоре с Зеннеком этим утром, пока Лиз спала.

Я сидел у огня, пришивая толстые подошвы к ботинкам моей пары, чтобы ее ноги не мерзли так сильно вне пещеры. Было очень рано, но я не мог заснуть. Мы ночуем вместе с остальными охотниками, и хотя Лиз не обращает на них внимания, я не в силах просто обнимать ее. Не тогда, когда она прижимается ко мне, тихо вздыхая от удовольствия и пододвигаясь все ближе.

Это сводит меня с ума.

Поэтому я решил заняться ее ботинками, а Зеннек присел рядом со мной у огня. Он выглядел… счастливым и довольным. Его шея была покрыта темно-синими кровоподтеками, которые я не мог не заметить.

– Тебя кто-то укусил?

Зеннек сначала пришел в недоумение, а когда я жестом указал на его шею, расплылся в довольной улыбке.

– Моя пара.

Ах да, свирепая Мар-ленн. Я слышал, она самая решительная из женщин и, видимо, полна намерения крепко держать Зеннека за член. Уверен, уж он бы-то знал, чем заняться в медовые луны. Зеннек молчалив, как и я, но, если я молчалив в силу своего одиночества, некрасивой наружности и странностей поведения, Зеннек молчалив в силу характера. Я заметил, что это не изменилось даже после появления у него пары. Они с Мар-ленн похожи и держатся особняком от племени, им никто не нужен, кроме друг друга.

Я завидую этой безмятежности.

И решаю спросить Зеннека:

– Моя пара хочет романтики во время нашего следующего похода, – я чувствую себя глупо, говоря это, и протыкаю иголкой ботинок, надеясь, что Зеннек не видит моего смущения. – Есть идеи?

Он довольно ухмыляется.

– Ты спрашиваешь меня, как тебе следует ухаживать за твоей парой?

– Я знаю, как ухаживать, – огрызаюсь я. – Мне нужны новые идеи. Что-то, чем можно ее удивить. Что-то, что нравится людям, о чем я даже не подозреваю.

Зеннек задумывается, а я продолжаю вонзать иглу в ботинок.

– Я понимаю. Ты спрашиваешь, потому что Мар-ленн не стесняется таких вещей, – я киваю, а он потирает подбородок, напряженно размышляя. – Самое простое, что можно сделать – доставить удовольствие женщине, но ты это и так знаешь.

– Да, – я продолжаю шить, но в более размеренном темпе. – У меня никого не было до Лиз. Я хочу… чтобы она была счастлива.

«Ведь я уродливый изгой и не знаю, смогу ли сделать ее счастливой», – эти ужасные мысли я оставляю при себе.

Он обдумывает это.

– Мар-ленн любит слова, – говорит он спустя какое-то время.

– Слова?

Зеннек кивает.

– Грубые слова. Смелые слова. Я говорю ей, что собираюсь с ней сделать и как именно. Произнося это, я прикасаюсь к ней, и она приходит в восторг.

Интересно. Должен ли я разговаривать с Лиз, когда мы спариваемся? Я пытаюсь представить, как говорю ей: «Сейчас я войду в тебя своим членом», – и не понимаю, как это может возбудить женщину. Но пара Зеннека выглядит очень довольной. И я с любопытством смотрю на него, потому что в нашем племени Зеннек самый тихий.

Раз Мар-ленн хочет слов, она, должно быть, получает их, раз одаривает своего партнера такими кровоподтеками.

Я думаю об этом, пока иду, держа Лиз за руку. Слова. Смелые слова во время спаривания. Пожалуй, мне стоит попрактиковаться.

По дороге я думаю о том, какие слова скажу Лиз и как.

Это сложнее, чем кажется.

* * *

Мы проводим в пути большую часть дня. Лиз сильнее многих женщин, но ее ноги короче моих, и я замедляю шаг, чтобы идти с ней в ногу. Мы не уходим так далеко, как я бы ушел, будь один, и, завидев пещеру охотника, направляюсь к ней.

– Мы остановимся здесь на ночь.

– Наконец-то, – драматично заявляет она. – Я устала.

Я обхватываю ее лицо руками, замечая, что ее веки стали тяжелыми. Она улыбается, подаваясь мне навстречу.

– Ты не говорила, что устала, – упрекаю я ее.

– Не хотела, чтобы из-за меня мы плелись, – она зевает.

– Лиз, – разочарованно говорю я. – Мы никуда не спешим. Наше изгнание продлится еще долго. Я не хочу, чтобы ты уморила себя дорогой до такой степени, что не можешь открыть глаза, – я глажу ее мягкую щеку. Все мысли о сегодняшней ночи и нашем спаривании, которое я собирался комментировать в мельчайших подробностях, улетучились. Она устала, ее нужно посадить у огня, растереть ноги и укутать их одеялом. – Пойдем, – я наклоняюсь, чтобы поцеловать кончик ее холодного красного носа. – Я разведу огонь и согрею тебя.

Она устало улыбается, ласково глядя на меня.

– Эти идиоты думают, что наказали нас, отправив в изгнание вдвоем. Сборище тупиц. Они и понятия не имеют, как мне нравится проводить с тобой время.

Мое сердце сжимается. Моя идеальная пара. Я хочу прижать ее к груди и сражаться со всем миром, лишь бы она была